— Но ты причинила ее, — он сжал руку в кулак, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд, брошенный за его спину.
— И я сожалею об этом. Но нам обоим было это необходимо. Каждый из нас достиг того, что желал. Ты наложил проклятие.
Ты нашел собственного сына. У тебя прекрасный внук, у тебя есть та, что вновь склеила осколки твоего сердца. У тебя есть люди, ради которых стоит бороться. Поспеши. Румпель, убей его, — женщина обеспокоенно смотрела на то, как из кустов вновь поднимался зеленовато-желтый дымок.
— Но у тебя их нет, — он не реагировал.
— Нет. Я причинила боль всем, кому смогла. Но у тебя есть еще шанс все исправить. Тьма подарила тебе шанс на исправление и ты должен воспользоваться им. Ради себя. Генри. Белль. Не поддавайся его чарам. Обернись и сразись с ним. Сейчас или никогда. Ты не выдержишь следующего боя. Он отравляет тебя. Румпель! Очнись!
Румпельштильцхен нахмурился, бросив недоверчивый взгляд через плечо. Дымка медленно подбиралась к его ногам, и мужчина нервозно переступил с ноги на ногу.
— Не колеблись. Убей его. Это твой шанс, — что-то дало трещину, и пелена медленно стала спадать. Ярость ушла, уступая желанию жить, тяге к родным и какому-то иррациональному страху. Подскочив на месте, вдохнув в легкие еще свежий воздух и задерживая дыхание, мужчина бросился в кусты. Он махал руками практически наугад. Дым слепил. Рука нащупала что-то холодное, слизкое и шершавое. Схватив хвост он потянул его из кустов. От колебания дым развеялся, и мужчина смог рассмотреть перед собой монстра. Это чудовище являло собой помесь жабы и крокодила, Румпель усмехается ироничности ситуации. Он был точно таким же. Человек-крокодил. Тогда он потерял последние остатки своей человечности. Тогда он стал истинным монстром, тем, кого боялись на каждом шагу. Чудовище темно-зеленого цвета, с кожистыми наростами на спине, крякнуло, выпуская еще немного дыма.
Воздуха стало не хватать, нужно было вздохнуть, но дымка практически полностью охватила мужчину. Помедлив с секунду, Румпель сбросил с себя пиджак и накрыл небольшое кругловато-жирное чудовище тканью. Оно пискнуло и завозилось, желая оттолкнуть от себя ненужный предмет. Дымок стал развеиваться. Сколько бы животное не кряхтело, ткань не пропускала больше удушающего яда. Повалив моток ткани на землю, Румпель навалился на него всем телом, ограничивая монстра в каком-либо потоке воздуха, беспощадно душа его. Через какое-то время чудовище перестало брыкаться, но Румпель продолжал придавливать его к земле.
— Ты справился, — в голосе Коры прозвучало тепло, и легкая улыбка коснулась ее губ.
— Кора ты…
— Да отпусти ты его, — в Коре появилась тьма, устало махнувшая на мужчину рукой. Кора фыркнула и отошла на шаг, отступая от Темного.
— Я тебе больше не нужна здесь, — сказала она то ли Темному, то ли самом Румпелю.
— Да.
— Нет! — одновременно с тьмой сказали он. Но женщина уже испарилась.
— В этом мире я сам буду решать, кто тебе нужен, когда и насколько.
— Ты похож на сутенера, — фыркнул Румпель, отбрасывая от себя пиджак и вставая на ноги.
— Куда лучше, чем коматозник, находящийся одной ногой в аду, — уныло произнес Темный, напряженно стоя напротив Румпельштильцхена.
— Ну и где язвительные комментарии? Прыжки с бубном и танцы у костра? — поинтересовался Румпельштильцхен, с любопытством изучая тьму. Что-то в нем изменилось, но Румпель не мог понять что. Тьма была не такой, как три дня до этого и это настораживало мужчину.
— Костер, не костер, но котел в аду для тебя уже приготовлен, — уголок губ Темного насмешливо дернулся и он испарился.
— Шутник, — пробурчал Румпельштильцхен и попытался вытащить пиджак из-под валяющегося, дохлого монстра. С ткани стекала зеленоватая слизь.
— Фуууу, — вещь была испорчена. — А убытки мне кто возмещать, интересно, будет?
Комментарий к Круг четвертый. Четвертый день.
Монстр Шизофрения.
https://pp.vk.me/c628625/v628625220/1ae66/pfW90yuQ7Ro.jpg
========== Круг пятый. День пятый. ==========
Несмотря на теплые отрывки воспоминаний, мелькавшие в хаотичном потоке кошмаров, мыслей, пропитанных, отравленных остатками тьмы и страха перед смертью, холод подбирался все ближе. Лаская пятки, проникая под тонкую ткань шерстяного костюма.
Сквозняк скользнул по обнаженной лодыжке, выглядывающей из-под задранной штанины, отправляя по телу озноб, вынуждая волоски на ногах встать дыбом и поежиться их обладателя, обхватившего себя двумя руками.
Улыбка промелькнула на тонких губах: зачем бояться смерти, если ты уже в аду?
- Вставай, — чей-то бесцветный голос ворвался в его сознание, заставив Румпеля поморщиться во сне.
- Во имя всех богов, твои сны просто отвратительны, — обладатель незнакомого ему голоса бесцеремонно поднял холодным пальцем веко мужчины.
Румпель, наконец-то очнувшийся от собственных грез, дернулся. Ему хватило пары секунд, чтобы понять, где он был, что происходит и кто оказался перед ним.
— Грипп? — хриплым после сна голосом, участливо, поинтересовался прядильщик, медленно поднимаясь на ноги. Тут было холодно. Жилет, державшийся на последней пуговице и тонкая шелковая рубашка, потрепанная, местами порванная и до отвращения грязная, совершенно не спасали от холода.
Тьма ничего не ответила.
— Ах, наверное, температура и нос заложило, да? — мужчина с любопытством посмотрел на напряженного Темного. Его ужимки ушли, как и его интонации, что Румпель перенимал себе с каждым годом. Его легкость. Все ушло и это стало пугать.
— Когда температура повышается, больного начинает морозить, — металлическим голосом отозвался Темный, взмахнув рукой.
В темной комнате, на полу которой проснулся Румпель, зажглось пару свечей, освещая множество зеркал, расставленных по периметру комнаты.
Похолодало.
— Ад — подразумевает плюсовую температуру, — буркнул мужчина, выдыхая облачко пара. — Совсем тронулся? И вообще, что с тобой произошло? — интересоваться здоровьем Темного было смешно, но привязанность к этому демону была все еще слишком ощутима.
Похолодало.
Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Сердце ускорилось, с усилием разгоняя кровь по замерзавшему телу мужчины.
— Мой мальчик обо мне беспокоится? — ровно спросил его Темный.
Это прозвучало пугающе. Словно тьма наконец-то смогла распрощаться с его частичкой души. Словно, нехотя, смирившись с исходом, отпускала его.
— Значит, не скажешь, — Румпель зло раздул ноздри, вдыхая леденящий легкие воздух. Тьма едва уловимо качнула головой — исчезая.
Румпель досадно зарычал, со злостью растирая ладони, пытаясь согреть их своим дыханием.
Шаг. Еще шаг. Присесть. Встать. Размяться. Шаг. Шаг.
Зеркало.
Серебряное отражение рассеивается, показывая Крюка с волшебной шляпой.
Румпель вздрагивает, отскакивая назад, запинаясь о собственные непослушные ноги.
Зеркало.
Урсула душит щупальцами тонкую, нежную шею Белль.
Чертыхнувшись, он поворачивается.
В новом зеркале смеется Реджина, говоря ему о смерти возлюбленной.
Это прошлое. Это все было. Сейчас все хорошо. Оно не должно заморозить твой разум. Оно не должно покрыть тонким слоем льда твой взгляд.
Он мечется, как загнанный в клетку зверь. Каждое зеркало светится, показывая отрывки из его жизни. Это раздражает и разъедает изнутри. Замораживает его сердце.
Мысль о том, чтобы замерзнуть на холоде, не видя всей этой боли, не чувствуя, уже не кажется такой уж страшной.
И только одно зеркало среди всего этого калейдоскопа страха и воспоминаний — мрачнее остальных.
Оно старо, потрепано и надколото. Точь-в-точь, как он сам. Это и есть он. Страшный, старый. Пустой.
Такой же темный, как отражение в нем.
Шаг. Все та же темнота. Бездна.
Еще шаг. Тьма не рассеивается. Румпеля охватывает легкая нервозность, там должно быть его отражение. Воспоминания. Хоть что-то.