Секундная слабость, черт, он это точно не одобрит.
- Извини, - шепчу я одними губами, понимая, что наделала.
Не реагирует, или же просто прикидывается, как обычно, даже сейчас. Резким движением стягивает с меня штаны, от чего я практически съезжаю со столешницы, но о вовремя меня ловит, придерживая за бедро. Мимолётный взгляд на ляжку, на которой красовался длинный, ровный шрам от холодного и острого ножа, его ножа. Он останавливается и смотрит мне в глаза с сожаление, я помню, и он тоже не забыл.
- Всё нормально! – говорю я, проводя рукой по его шевелюре, заправляя выбившиеся волосы назад, переходя на шею.
Он подхватывает меня так неожиданно и дерзко, от чего я вскрикиваю и легонько бью его по спине, как тогда, в то раннее утро, когда он сшивал ножевое, которое сам же и нанёс. Это была случайность, убеждали мы друг друга. Вот только, после этого его недельный запой и наше двухмесячное расставание.
Больно
Не потому, что мы свалились на ковёр, а от воспоминаний, которые слишком быстро влезали в голову, как мою, так и его.
- Я надеюсь, что когда-то, ты всё же простишь меня за всё, что я сделал, даже за то, что произойдёт сейчас. Но, ты должна знать, что ты важная частичка меня, даже сквозь поступки и время. Спасибо тебе… - практически шепчет он, снимая с меня трусики, подаренные им на 9 марта, которое мы отмечали вместо восьмого.
Прикосновения, движения, толчёк, боль… он во мне.
Раз, и мне не больно. Два, и ногти впиваются ему в руки. Три, и я стону, теряя счет всему, движениям, поцелуям, времени.
Он шепчет что-то ласкательное мне на ушко, так, как в первый раз, но двигается дерзко, жестко, настойчиво, как никогда. Тем самым врезаясь мне в память надолго/навсегда ставя клеймо «лучший любовник». Определённо так и есть(было/будет).
Я вдыхаю его полной грудью, кусая губы до крови, стону и сжимаю руки в кулаках практически до крови только для того, чтобы лишний раз не увечить его, не оставляя следов. Минуты/секунды и он довел меня до оргазма, кончая.
Стонет, почти рычит, ложась мне на грудь, покусывая сосок. Я снова стискиваю руки, шиплю словно кошка.
Он видит, ем нравится, доволен.
Разжимает мои руки, по очереди целуя потные, кровавые ладошки, прижимая правую к щеке. В какой-то момент он укрывает меня непонятно откуда взявшемся пледом, словно в кокон, натягивает штаны и мы перемещаемся в диван.
Меня до сих пор подёргивает и хочется курить, но это всё ерунда, пока он сидит рядом со мной, сегодня, сейчас.
- Как там Карина? – спрашиваю я на автомате, пока до меня не доходит весь абсурд моего вопроса. Ведь, спрашивать у своего любовника(нет), как его будущая жена, которая на пятом месяце беременности, это так по-моему, по-женски ну и по-докторски.
- Сто процентов сидит сейчас и ждёт меня, с «дежурства»…
- Ничего, сегодня оно у тебя последнее, - говорю я, пытаясь проглотить огромный ком, а ведь на самом деле пытаюсь не заплакать.
- Рина! – возмущается он, сжимая меня в объятьях практически до боли. Одна слезинка всё же предательски срывается с глаз. Рина… Ри-на… так звал меня только он, так останется навсегда.
- Посиди со мной ещё, не уходи! – шепчу я, чувствуя как капает слезинка куда-то ему на руку.
- Конечно, - говорит он, обнимая меня за голову, покачивая. Он бормочет какую-то песню, вместо колыбельной, а я просто наслаждаюсь тем, что имею.
Если вы подумали, что я огорчена, расстроена, убита, раздавлена, предана, то нет! Это всё было для меня как сон, который я так хотела увидеть, как параллельная вселенная, как мой мир. И нет, после того, как он ушел, я не стала его ненавидеть, упрекать и рушить его жизнь и новообразовавшуюся семью.
Каждый из нас жил своей жизнью, храня теплые воспоминания друг о друге, скучая и думая, что всё могло быть по-другому. Мы никогда не были парой, как нам казалось, мы были маленьким миром, который остался в каждом из нас. Возможно, лучшим выходом для нас было бы, просто забыть всё и жить, но мы всего лишь будем делать вид, что всё и так забыто, видясь каждый день в академии, на парах, на курилке, в коридоре.