— Не смей занимать ее часами! Я не любитель лежать в горячей воде, но душ люблю. Установим график пользования…
Шарлотта неожиданно закусила губу и обхватила собственные плечи руками в странном жесте отчаяния. Филип тут же сбавил обороты:
— Чарли, ты что? Я тебя достал, да?
— Нет… Я сама виновата. Я все время думаю о том, как далеко это все зашло. Бред…
— А мне нравится! Во всяком случае, я гораздо хуже себя чувствовал бы в роли бедного родственника из Америки, которого пригласили из вежливости и по необходимости. Собственно, именно по этим причинам ты и замуж за меня вышла, но это сразу придало мне статус…
— Здесь не Париж. Здесь все всё сразу поймут. Большинство эти людей знают меня с детства. Притворяться бессмысленно… и стыдно.
Филип подошел к ней так близко, что она ощутила жар его кожи. Медленно и осторожно привлек ее к себе. Провел пальцем по бледной щеке, отбросил черные локоны со лба.
— Бедная, бедная Снежная королева! Бедная девочка Шарлотта. Заперла сама себя в замке и скучает по живым людям. Чего ты боишься, маленькая? Сама себя? Меня? Я же уеду, ты это знаешь. Рано или поздно ты от меня избавишься. Того, что в двери твоей спальни нет замков? Я не собираюсь к тебе врываться посреди ночи, это не в моих правилах. Если женщина тебя не хочет, тут уж ничего не поделаешь. А насчет того, что подумают слуги… Знаешь, миллионы супругов спят в разных комнатах. Это нормально.
— Но не для молодоженов. И расстраивает меня совсем даже не это.
— А что? Скажи мне правду, девочка Шарлотта, а потом пойдем и поищем нашего с тобой племянника Джонни.
Шарлотта вдруг вздохнула и теснее прижалась к груди Филипа. А потом он услышал ее тихий голос:
— Ты спрашиваешь, чего я боюсь… Тебя. Себя. Того, что ты уедешь. Того, что все это — игра. Меня расстраивает то, что ты никогда не ворвешься ко мне в спальню среди ночи, и то, что мы с тобой, как и миллионы других супругов, будем спать в разных комнатах. Меня расстраивает то, что наш племянник Джонни никогда не будет жить с нами обоими одновременно… Я боюсь того, что я в тебя, кажется, влюбилась, Филип Марч. И еще того, что мне никогда не хватит смелости признать это — и измениться.
Шарлотта глубоко вздохнула, отстранилась от Филипа и пошла к дверям своей легкой, уверенной походкой.
Позади нее остался не человек — соляной столп, которого в другой жизни звали Филип Марч…
Джонни был вне себя от счастья и возбуждения. Андре теперь его лучший друг. У него теперь два лучших друга, и оба — Андре, потому что шофер Андре, с усами, обещал завтра же дать порулить. Мама Андре — не того, который шофер, а того, который мальчик, — дала им печенья с сушеным виноградом… узюмом, вот! Но самое главное — дядя Жиль, папа того Андре, который мальчик, обещал дать Джонни одного из щенков, какого Джонни сам выберет, только надо спросить тетю Шарлотту, сказал дядя Жиль!
— Тетя Шал… Шалро… Шарлотта! Пожалуйста! Я буду за ним смотреть, и кормить его буду, и расчесывать, только разреши!
Шарлотта рассмеялась и подхватила возбужденного малыша на руки.
— Ну конечно же можно, Жанно! Ой!
— Что?
— Мы же не спросили дядю Филипа!
— Еще чего! Фил всегда мне все разрешает. А вот ты строгая.
Филип, наблюдавший эту сцену в дверях, негромко произнес:
— Маленький Джон, можно с тобой поговорить, как мужчина с мужчиной?
Джонни немедленно вывернулся из рук Шарлотты и подбежал к дяде. Шарлотта в панике посмотрела на Филипа, но он был занят, казалось, только Джонни. Взял мальчика за руку и вывел из комнаты.
Несколько минут спустя Шарлотта нервно ломала пальцы у окна, глядя, как по песчаной дорожке медленно бредут в сад большой и маленький Марчи, Филип и Джонни. Шарлотта Артуа, дочь и внучка знатнейших аристократов Франции, душу, деньги и титул отдала бы не задумываясь, лишь бы узнать, о чем они говорят в эту минуту.
— Фил… Ты обиделся?
— Я? Вовсе не обижался. С чего ты взял?
— С того, что… я тетю Шарлотту спросил, а тебя нет.
— Правильно сделал. Она же хозяйка.
— Ну да. И потом, ты-то точно разрешишь, ты всегда мне все…
— Вот что, вождь. Ты уже большой. Большие должны отвечать за свои слова и поступки.
— Я плохое сделал?
— Нет. Ни в коем случае. Просто… щенок — он же живой, правильно? И маленький.
— Ну… да.
— Если ты его возьмешь — это навсегда. На всю вашу с ним жизнь. Уже нельзя будет поиграть и отдать обратно, сказать дяде Жилю, возьмите, он мне надоел.
— Я никогда не отдам Феликса! Я его Феликсом назову, как в мультике…
— Я про другое. Щенка мы в Америку отвезти не сможем. Здесь его дом, его мама, братья-сестры, здесь ему есть где гулять, а в нашей с тобой квартире его держать нельзя.