- Ну как прошел праздник? - любопытствует мама.
- Да нормально, - бурчит Юлька, намыливая физиономию.
- Познакомилась с кем-нибудь? - закидывает удочку родительница.
Ей очень хочется, чтобы дочка, вернувшись на путь истинный, начала встречаться с одногодком из параллельного класса. Тот пошел бы учиться на программиста, чем автоматически заслужил бы уважение Юлькиного папы. Зарабатывал бы мало, но честным трудом, никого не обманывая и не обижая.
- Неа, - врет Юлька.
Ей известно мамино представление об идеальном зяте. Она уверена, что рассказ о знакомстве с Сергеем или Женей никакой позитивной реакции за собой не повлечет. Потому Юлька предпочитает соврать во имя сохранения спокойствия в маминой душе.
- Отдохнешь немного, и с нами на дачу?
- Не, мам, на дачу я не поеду!
- Как не поедешь? Мы же договорились! Папа мясо на шашлыки купил! - в мамином голосе звенит обида.
- Ну, съездите вдвоем. Я вообще этим летом на дачу ехать не хочу!
Юлька не может позволить себе погрязнуть в сочной деревенской зелени в то время, как домашний телефон будет разрываться от многообещающих звонков. Дача осталась в детстве, а Юлька подтянулась на новую ступень.
- Как это ехать не хочу! Юля! - такого предательского хода мама явно не ожидала.
- Все, мам, я спать. До вечера не будите!
Юлька нарочито громко хлопает дверью своей комнаты, поставив безапелляционную точку в беседе. Мама, как-то сразу ссутулившись от свалившейся на спину беды, бредет на кухню.
- Что там? - выныривает из-под газетного листа отец.
Этой ночью ни он, ни она не сомкнули глаз, тревожимые путаными перепалками сердца и разума. Разум наточил ножницы, чтобы перерезать пуповину, а сердце даже слышать не желало о жестоком хирургическом вмешательстве.
- Сказала, что на дачу не поедет, - устало опускается на табуретку мама.
- Это что еще за новости! Мы все приготовили!
- Сказала - езжайте вдвоем...
Подобное предположение кажется обоим абсурдным. Вот уже семнадцать лет, как они существуют втроем. Это их маленькая сплоченная ячейка, их семья, их мир. Как можно взять и разбить одним метким ударом эту сросшуюся троицу на отдельные составляющие?
- Я не знаю, что делать, - вздыхает мать, протирая покрасневшие от бессонной ночи глаза, - Она совсем перестала слушаться. Эта Анжела дурацкая, будь она проклята!
- Поговори с ней, попытайся заставить! Ты же мать! - не желает мириться с необратимостью происходящего отец.
- Я - мать! Да, я мать! А ты? Ты не отец? Помнишь, что ты мне сказал, когда Юлька была совсем маленькая? Родила девочку, сама и воспитывай! Это ваши женские дела. Где ты был, когда она плакала из-за плохих оценок? Когда надо было решать, на какие курсы ее записывать? Ты читал свою газету перед телевизором! Все делала я. Одна. Сама. Воспитывала свою девочку. Тебе хватало знать, что она жива и здорова.
По маминым щекам медленно скатываются две крупные прозрачные слезы. Отец некоторое время молчит, уставившись невидимым взором в пестрый бумажный лист.
- Ты считаешь, что это я виноват в том, что с ней сейчас происходит? - произносит он дрогнувшим голосом.
- Я не знаю, - всхлипывает мама, - Я ничего уже не знаю. Вроде всегда все делали правильно. Хорошие книжки давали читать, умные фильмы смотрели, вкладывали все самое лучшее. Никогда при ней никаких конфликтов не было. Идеальное детство обеспечили! И вот на тебе! Благодарность!
Папино лицо на секунду искажает болезненная маска. Он вообще очень сдержанный человек, все эмоции, боль и страхи хранит на недостижимой глубине своей души, куда никому нет доступа. Впервые один маленький пузырек вырывается на поверхность.
- Может, это время виновато? - продолжает монолог мама, - У нас была пионерская зорька, песни у костра, походы, летом на картошку ездили.... А у этих что? Дискотеки эти дебильные по ночам. Каждый за себя. Личность - все, социум - ничто. Материалистическое общество, будь оно неладно!
Мама вспоминает свои семнадцать лет. Твердую уверенность в самом что ни на есть светлом будущем, которой был выложен устойчивый мостик во взрослую жизнь. Желание стать полезной обществу, трудиться на благо великой страны. Надежду встретить настоящую любовь, нерушимую и вечную как Советский Союз. У нее, семнадцатилетней комсомолки, отличницы и спортсменки, был в руках четко расписанный путеводитель. Она знала, куда следует идти. А дочке не досталось ни великой страны, ни спокойной уверенности. Она - плод молодого несмышленого еще общества, которое мотает из стороны в сторону как медведя-шатуна. Путеводительный маяк погас, и хлипкие судна, стукаясь боками, слепо ищут в темноте дорогу.