— Ты знаешь, кто этот человек, — сказал Люк, тихо посмеиваясь. — Это его жена, Сильвия. Она та, кого мужчины с маленьким…ну, ты-знаешь-чем, любят называть женой — трофеем. А эта полнощекая девушка — его дочь, Эвелин. Мы все знаем, что Хашер любит больше всего в этом мире и это не принадлежит ей. Я достану их. И эта девчушка? — Он сделал паузу. — Его гордость и радость.
Парис понятия не имел, как Люк заполучил их семейную фотографию, но с другой стороны, Люк мог получить почти все, что хотел.
— Я уничтожу его и Нэнси, и все, чем они дорожат в этом мире, — спокойно произнес Люк, будто размышлял пригласить их на ужин или нет.
— Даже девочку? — пробормотал Парис. — Серьезно?
Его пурпурные глаза были равнодушны.
— Даже ее.
Эти два слова потрясли Париса. Он вздрогнул на своем стуле. Иногда он забывал, что в этом мире существует всего несколько вещей страшнее Люка и того, на что он был способен.
Были моменты, такие как этот, когда Люк, ох, как любезно напоминал ему, что он был созданием самым далеким от всего человеческого и, что он сделает что угодно, рискнет кем угодно, чтобы получить то, что хочет.
Взгляд Париса упал на фотографию, лежащую рядом с наличными. Он не посмотрел на сержанта или его жену. Его взгляд остановился на улыбающемся лице девушки, она была лишь на год или два младше Люка.
Эвелин Дашер.
Парис знал, а возможно, даже крошечная часть сознания Люка понимала, что то, что было сделано с Надин никогда нельзя будет исправить, независимо от того, кого Люк достанет.
Эвелин Дашер была все равно, что мертва.