Роб удивлено глядит на меня.
– Ты что, серьезно?
– Глупо сообщать о таком дочери. И потом – я говорила тебе, что люблю.
– Правда, Хоуп? И часто? Раз в год?
Я отворачиваюсь, эта тема мне особенно неприятна.
– Можно подумать, что ты – неуверенная в себе девчушка-подросток, – шепчу я. – Может, нужно было еще сплести для тебя фенечку «Лучшей подружке»?
Роба это, похоже, ничуть не позабавило:
– Я просто не хочу, чтобы наша дочь обвиняла в нашем разводе меня.
– То есть наш развод никак не связан с интрижкой, которую ты завел с той девицей из универсама «Мейсис» в Хайаниссе?
Роб снова пожимает плечами:
– Если бы дома я чувствовал эмоциональный отклик…
– Ах, так ты, оказывается, искал эмоционального отклика, когда затащил в постель двадцатидвухлетнюю девчонку, – саркастически замечаю я и делаю новый глубокий вдох. – Знаешь, я вот не считаю возможным рассказать Анни об этой истории. Это касается только нас с тобой. Она не знает, что ты изменял, – я считаю, что ей не нужно видеть собственного отца в дурном свете.
– С чего ты взяла, что ей об этом неизвестно? – спрашивает он, и я на миг лишаюсь дара речи.
– Ты хочешь сказать, что она знает?
– Я хочу сказать, что пытаюсь быть с ней честным. Я ведь отец ей, Хоуп. Такая уж у меня должность.
Я на минуту замолкаю, пытаясь осознать, о чем он мне сейчас говорит. Мне-то казалось, что я защищаю дочь – и ее отношения с отцом – как раз тем, что не втягиваю ее в наши дрязги.
– Что именно ты ей сказал? – задаю я вопрос. Роб отмахивается.
– Анни спросила о разводе. Я отвечал на ее вопросы.
– Обвиняя во всем меня.
– Объясняя, что все не так просто, как кажется на первый взгляд.
– Что ты хочешь сказать? Что это я довела тебя до измены? Роб поднимает палец.
– Это ты сказала, а не я. Я сжимаю кулаки.
– Это касается только нас с тобой, нас двоих, Роб. – Голос у меня дрожит. – Не втягивай в это Анни.
– Хоуп, я только пытаюсь делать то, что лучше для Анни. У меня есть серьезные причины опасаться, что она станет похожей на тебя и твою мать.
Слова причиняют мне настоящую физическую боль.
– Роб… – начинаю я. Но не могу найти слов. После паузы он разводит руками.
– Мы тысячу раз говорили об этом. Тебе известно мое отношение. Мне известно твое отношение. Мы из-за этого и развелись, ты что, забыла?
Я не согласна с тем, что говорит Роб. Мне очень хочется возразить: причиной развода было то, что он заскучал. Стал терять уверенность в себе. Ему не хватало острых ощущений. Закрутил интрижку с девицей двадцати двух лет без мозгов и с ногами от шеи.
Но я не могу не признать, что в словах моего бывшего мужа есть и крупица правды. Чем очевиднее становилось, что Роб от меня ускользает, тем больше я замыкалась в себе – вместо того чтобы вцепиться и не отпускать. Я подавляю чувство вины.
– Никакого макияжа, – говорю я не допускающим возражений тоном. – В школу – исключено. Это неприлично. И никакого обсуждения с ней деталей нашего развода. Это чересчур для ребенка двенадцати лет.
Роб открыл было рот, чтобы ответить, но я останавливаю его, подняв руку.
– Это не обсуждается, Роб. – Хватит с меня – на сей раз я не настроена на дискуссию.
Мы молча смотрим друг на друга, и мне интересно, не думает ли он о том же, о чем и я: о том, что мы, по существу, стали друг для друга чужими. Кажется, с тех пор, как я клялась ему в вечной любви, прошла целая жизнь.
– И наши с тобой отношения здесь ни при чем, – заканчиваю я. – Это в интересах Анни.
И спешу ретироваться, прежде чем он успеет ответить.
Я уже подъезжаю к дому, когда у меня звонит мобильник. Смотрю, кто вызывает – это Анни. Телефон куплен ей с условием, что она будет звонить только в крайнем случае, хотя я догадываюсь, что Роб позволяет ей без ограничения болтать и переписываться с приятелями. Ведь именно так поступают клевые родители, только так и не иначе. Чувствую, как внутри все сжимается.
– Ты почему не на работе? – спрашивает Анни, когда я отвечаю. – Я сперва туда тебе звонила.
– Нужно было съездить кое-куда… – Я подыскиваю объяснение, чтобы не упоминать отца… – В разные места.
– В четверг в четыре часа? – хмыкает Анни. На самом деле торговля сегодня шла вяло, до часу дня в кафе вообще никто не заглянул, так что у меня было полно времени поразмыслить о Робе и Анни. О том вреде, который он ей наносит, пока я от всего отстранилась и ищу забвения в выпечке. После уроков Анни собиралась навестить Мами, поэтому я не боялась столкнуться с ней у Роба.