Выбрать главу

— Плевать я хотел на эти деньги… — гневно начал Клейтон, но Хоуп прервала его:

— Ты получишь их, а потом уедешь. Теперь, когда Трент отправится в тюрьму, отцу больше не понадобится тянуть меня за хвост и бояться, что я сделаю какую-нибудь новую глупость.

— Глупость… — Он не закончил свою гневную реплику, только глубоко вздохнул и поморщился, когда заныли ребра. — Значит, ты успела еще раз поговорить с ним?

— Да. — Хоуп не отвела глаз, хотя ее щеки порозовели. — Я поняла, что поторопилась с выводами. Некоторые из них, к сожалению, оказались ошибочными.

— Например? — мягко спросил он и поправил ей волосы.

— Например, что тебя наняли вовсе не для моей охраны. — Румянец на ее щеках стал гуще. — Мне очень тяжело, Клей. Я ненавижу ошибаться.

— А упрямиться ты тоже ненавидишь? — с улыбкой спросил он. — Насколько я знаю, ты самая упрямая женщина на свете.

— Беседа перешла на личности? — надменно спросила она. — Тогда я скажу, что ты…

Он рассмеялся, не дав ей закончить фразу.

— Я прекрасно знаю, кто я. По уши влюбленный в тебя человек.

У нее дрогнуло сердце. В душе появился слабый проблеск надежды, но Хоуп безжалостно погасила его. Это невозможно. Ни один мужчина в здравом уме и твердой памяти не может испытывать к ней такие чувства. Ни один.

— Так оно и есть, Хоуп, — вкрадчиво подтвердил он. — И так будет всегда.

— Неправда. Этого не может быть, — решительно возразила она. — Тебя наняли, чтобы ты нашел канал утечки информации. Чтобы доказать, что к финансовым трудностям отца приложил руку Трент. Эта работа завершена. Ты можешь уехать.

— Нет, — так же решительно ответил Клейтон.

Она не хотела думать, что означает это лаконичное отрицание.

— Отец сказал, что теперь может даже заплатить тебе премию за мою охрану. У тебя будет куча денег…

— У меня уже есть куча денег. — Он с серьезным видом наклонился и прикоснулся к лицу Хоуп. — Я бы никогда не взял денег за твою охрану. Эту работу я хочу и буду делать сам, а не по чьей-то просьбе.

Хоуп тщетно пыталась не вспоминать, как на нее действует этот бархатный голос. Каждый звук был для нее священным, а звук его голоса — настоящей реликвией.

— Но ты не сказал мне правду, хотя мог. Я бы поверила тебе.

Клейтон водил пальцем по ее щеке, и это было так приятно, так правильно, так хорошо… Хоуп заставила себя отвернуться. Он бережно повернул ее лицо обратно и поглядел в глаза таким чистым, таким добрым взглядом, что у Хоуп защекотало в горле.

— Ты говоришь это сейчас, — возразил он. — Как бы ты мне поверила, если с самого начала в твоем сердце дежурил сторож? Мне приходилось постепенно, шаг за шагом отвоевывать у тебя кусочек привязанности, кусочек чувства, кусочек доверия. Стоило нам сделать шаг вперед в наших отношениях, как ты делала три шага назад.

— Меня пугали чувства, которые ты заставлял меня испытывать.

Клейтон нахмурился и тихо сказал:

— Я знаю. Меня ты тоже путала.

— Тебя? — искренне удивилась Хоуп. — Ты не боишься ничего на свете.

И тут он улыбнулся. Той самой ленивой, чувственной улыбкой, которая сводила Хоуп с ума.

— Не боялся. Пока не встретил тебя. — Затем лицо Слейтера вновь стало серьезным. — Когда же ты поймешь, как много для меня значишь? Неужели не видишь, что я хочу прожить с тобой всю жизнь?

У нее застучало в висках.

— Ты забыл, что все это было сплошным притворством…

— Только не для меня, — медленно покачал головой Слейтер. — Никогда.

— Ты… ты только притворялся влюбленным, чтобы я не поддалась на шантаж Трента и не вышла за него замуж.

Он засмеялся. Засмеялся!

— Не вижу в этом ничего смешного, — неуверенно сказала она.

— Вижу, что не видишь, — ответил Клейтон, не удосужившись стереть с лица лукавую улыбку.

Она скрестила руки на груди.

— Может быть, просветишь меня?

Его улыбка стала еще шире.

— Мне ужасно нравится, когда ты начинаешь корчить из себя доктора. Строго смотреть на меня и задирать нос.

— Я очень рада, что ты находишь меня смешной.

Слейтер с трудом подавил улыбку.

— Хоуп, все дело в том, что я не слишком общителен. Семья у нас была маленькая, тихая; сразу после школы я ушел в армию, а потом всегда работал в одиночку. У меня мало знакомых. Таких, как я, называют бирюками.

Хоуп почувствовала, как у нее меняется настроение: она начала оттаивать.

— Я очень мало знаю о тебе, — прошептала она.

— Понимаю. — Клейтон поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. — И пытаюсь исправить это. Впервые в жизни пытаюсь открыть душу. Я не силен в этом, поэтому я и смеялся, когда ты упрекала меня в притворстве.