– Не местный, что ль? – спросил хриплый, прокуренный голос.
– Вообще-то из Москвы. Командировка... – сказал Антон.
– Утра надо ждать, – ответил другой голос, помоложе. – Первый автобус пойдет в пять, а сейчас... эва, только час! Долго ждать... Сами стоим, может, кузов какой подвернется с Цемдолины...
– Скажите, а просто попутной машиной? Мне сказали в поезде...
– Ну, если ты, москаль, богатый, – гоготнул тот же хриплый, – тогда сколько угодно, бери первого, который проедет!
И снова Антон вспомнил проводницу. Спросил вроде шутливо:
– А «москаль» у вас тут что, как бы уже и не русский, да? Или бывшие соседи уже полностью к нам, в Россию, переселились и свои порядки наводят?
– Да не бери в башку, парень, – отозвался третий голос. – Это тут местные бизнесмены с Хохляндии свою моду вводить пробуют.
– А в рыло? – воинственно заявил хриплый.
– А это мы с удовольствием! – весело ответил молодой. – Ну-ка выдь на свет! Предъяви рыло! Да не прячься, выходи, поглядим, какое оно у тебя!
В группе людей послышался шум, несколько восклицаний, какой-то шлепок и сразу оправдания:
– Да шо вы, хлопцы? Вы шо?! Да то ж нэ я! Я ж шутковал!..
По шоссе застучали, удаляясь, каблуки.
– Побёг! – констатировал молодой и засмеялся, крикнул вдогонку: – А ну геть! – и засвистел по-разбойничьи.
Его поддержали, захохотали, но смех быстро стих, вероятно, настроение было не то. Люди снова закурили, забыв о забавной перепалке.
«Странная штука этот национализм, – подумал Плетнев. – Черт-те в чем гнездится. Вроде и повода нет, но обязательно найдется такой вот хрен, чтоб дерьма подбросить, чтоб навонять... А потом схлопочет по морде и всем жаловаться станет, что его обидели... И ведь обязательно найдутся для него заступники...»
Даже и не догадывался Плетнев, насколько был прав...
В начале третьего, когда небо над горами начало немного светлеть, так что стали различаться силуэты сидящих на лавке и стоящих вокруг козырька автобусной остановки людей, у Плетнева зазвонил мобильник. Антон достал трубку и отошел в сторонку, недоумевая, кому пришло в голову звонить ему в такое время? Посмотрел. Вызывал Петр Щеткин. Вспомнил Плетнев, что обещал сам перезвонить в Москву тут же, как только устроится в гостинице. Но не устроился и потому, естественно, не звонил.
– Слушаю, Петь. Привет. Чего ты так поздно?
– Хочешь сказать, рано? Ты где вообще-то? Чего молчишь?
– Так у нас тут нигде света нет. Вот и стою на шоссе, жду попутку в Новороссийск... Погоди, кажется, кто-то едет.
Мимо него на хорошей скорости пронеслась машина. В салоне горел свет, и было видно, что там даже перебор с пассажирами. Это, наверное, ехали те, что шли впереди Антона, а потом свернули не как он, налево, а пошли направо. Вот и поймали первыми.
– Ну рассказывай, чего у тебя там? Почему света нет? – спросил Щеткин.
– Чего рассказывать? В поезде был полный мрак. Электричество выключили задолго до подъезда к городу. Я прошел по вагонам. Народ шумел, возмущался, а у проводников допотопные свечки в фонарях, представляешь? Они носились как угорелые, успокаивали, что скоро дадут свет и, мол, тогда... А его все нет и нет. Ждали какого-то резервного питания, не дождались. Потом пообещали тепловоз подогнать, но и его тоже не было, вот я и отправился пешком. Теперь стою, жду попутку...
Дальнейшие объяснения не потребовались. Щеткин предложил созвониться днем, вроде бы у Меркулова какие-то мысли наклюнулись по поводу Сашки Турецкого. Попрощались, Антон сунул трубку в карман и присел на корточки – так меньше уставали ноги...
Где-нибудь спустя полчаса Антон услышал шум машины раньше, чем та показалась из-за поворота шоссе, вышел к трассе и зажег огонек зажигалки. Машина пролетела мимо, но, проехав метров сто, резко, с визгом шин, остановилась, и оттуда донесся голос:
– В город, что ль? Тогда подходи!
«Чего он, сдать назад не может?» – подумал Плетнев и крикнул:
– Сейчас подойду! – Обернулся: – Мужики, может, кому-то срочно надо? Так я все равно плачу, давайте, по дороге же, а?
– Да не, паря, – отозвался кто-то, – валяй сам, мы подождем, уже недолго.
– Ну как знаете. Пока, мужики.
– Давай, парень!
– Идешь, что ль? – крикнул водитель.
– Иду, иду...
Плетнев неторопливо подошел к машине со стороны открытой дверцы водителя. Это была обыкновенная российская «пятерка». Тот включил свет в салоне, и Антон увидел, что имеется одно свободное место сзади. Там уже сидели мужчина и женщина средних лет, с узлами на коленях, а рядом с водителем расположился совершенно лысый толстяк. Пассажиры не обратили на него, когда он открыл заднюю дверцу, никакого внимания.
– До города подбросишь? – спросил Плетнев, собираясь уже сесть.
– Отчего ж нет? – ухмыльнулся водитель в белой курортной кепочке, обернувшись. – Милое дело... Сто баксов – и садись!
– Ни хрена себе цены у вас! – покачал головой Плетнев. – С ума, что ль, посходили? Даже у нас, в Москве, таких цен нет!
Слукавил Антон, и в Москве таксист тоже запросил бы с него в ночное время те же самые сто долларов, чтоб доставить его в город из любого аэропорта. Если б Плетнев ему дал. Но в Москве – другое дело, там муниципальный транспорт работает, да еще и всякие частные автолайны. А здесь – глушь, видать, беспросветная.
– Ну ты едешь? – нетерпеливо крикнул водитель. – Если не хочешь, так не держи машину!
Жалко таких денег, конечно, но что делать?
– Ладно, поеду, – ответил Плетнев, садясь.
– Деньги вперед! – торопливо заявил водитель.
– Да что я, выскочу на ходу, что ль?
– А кто тебя знает! – вроде бы опасливо ответил водитель. – Закон у нас такой. Чтоб вперед...
– М-да-а... – протянул Антон и полез за бумажником. А шофер машину не трогал с места до тех пор, пока не получил свою сотню. А потом стал ее аккуратно засовывать в собственный бумажник. Он уже не торопился, будто ждал чего-то. И, видно, дождался.
Откуда-то сбоку, в свете зажженных фар, появился крупный кряжистый мужик и сразу сунулся к водителю.
– Здорово, земляк, – очень знакомым, хриплым голосом поздоровался он. – Как хорошо, что тебя встретил. Опаздываю, понимаешь, на смену. Подбросишь по дружбе?
– Здоров! Ну а как же своим-то отказать? Непорядок, да? – Он обернулся. – Давай, москвич, вылазь! Лови себе другую машину. Видишь, человек опаздывает?
– С чего это я буду «вылазить»? – передразнил Антон. – Ты деньги взял? Вот и вези. Пусть твой земляк ждет теперь попутку.
– Не, ты понял? – обратился водитель к хриплому.
– Та ж москаль, одно слово, – с угрозой отозвался тот и рывком отворил дверцу. – Вылазь, сука, раз ты по-людски... – И хриплый ухватился за ремень сумки Антона, выдергивая его наружу.
Плетнев точным ударом по рукам нападавшего отбросил руки хриплого от себя, после чего увесисто хлопнул водителя по плечу:
– Деньги возвращай! Сто баксов, что взял у меня.
– Какие деньги? Какие баксы?! – завопил водитель таким голосом, будто Антон собирался его убивать.
– А ты шо, гроши у нэго брав? – изумился хриплый.
– Да не давал он мне никаких грошей! Я ж только цену ему называл! Вон и свидетели подтвердят! Подтвердите, люди добры!
Но пассажиры молчали, а женщина – та вообще так прижалась к своему спутнику, что освободила половину сиденья.
– Та-ак, – с угрозой протянул Плетнев.
Драка никак не входила в его планы, да и хохол этот хриплый, успел Антон рассмотреть его при свете фар, был явно неслабым, но это уже не имело значения. А вот то, что водитель, согнувшись, загремел чем-то железным, этого нельзя было упускать из виду, наверняка монтировку приготовил заранее – для таких вот строптивых пассажиров. И хохол вдруг снова вцепился в плечо Антона и резко потянул его из машины. Ну с такими приемчиками им и делать нечего.
Антон, ловко развернувшись, точно выбросил вперед обе ноги и врезал нападающему в живот. Тот отлетел, охнул и стал оседать. Вот теперь можно было поговорить и с водилой.
Плетнев ловко выскочил из машины и перехватил руку водителя, в которой была зажата монтировка. С переднего сиденья неожиданно выскочил толстяк и кинулся на помощь водителю с другой стороны. А тут еще и хохол опомнился и стал, громко матерясь, причем чисто по-русски, подниматься на ноги. С троими нелегко, конечно, но ведь учили же недаром... Да и практики в жизни хватало...