– Я давно уже совершеннолетняя, – спокойно и с достоинством напомнила Хлоя, несмотря на очевидные гнев и смущение. – И не думаю, что кого-то, кроме меня, должно касаться, с кем я, как вы говорите, вожусь.
Она взяла Томаса за руку и втянула в комнату.
– Отопление работает, – успел проворчать Торнтон как раз в тот момент, когда Хлоя захлопнула дверь, едва не прищемив ему длинный острый нос. Прислонившись к стене, она нервно засмеялась, но, взглянув в глаза Томаса, полыхавшие синим пламенем, осеклась.
– Мистер Торнтон вечно вмешивается не в свои дела, – пробормотала она и, не в силах совладать с собой, уставилась на его красивый, чувственный неулыбчивый рот. Из горла Томаса вырвался тихий хрипловатый стон. Шагнув ближе, он оперся ладонями о стену по обе стороны от Хлои. Вместо того чтобы почувствовать себя пойманной в капкан, Хлоя счастливо вздохнула.
– Я предупреждал тебя, – еле слышно шепнул он, почти прикасаясь к ее губам своими. – Дважды. Забыла? – Во рту Хлои мгновенно пересохло. Сердце, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. – Говорил я тебе насчет поиска приключений на свою голову?
– Да. Что-то вроде этого… И еще велел одеться, – дрожащим голоском пролепетала Хлоя. – Я так и сделала.
– Хммм. Боюсь, теперь это уже неважно. По-прежнему глядя ей в глаза, Томас медленно наклонил голову и чуть притронулся губами к уголку ее рта. В душе Хлои словно разом взлетели тысячи бабочек, трепеща крыльями. Она потеряла способность думать связно. Зато могла двигаться, что и сделала, прижавшись к этому мускулистому, сильному, восхитительному и явно возбужденному телу.
На этот раз звук его голоса больше походил на грозное рычание.
– От меня ты братского поцелуя не дождешься, Худышка. Ни за что. Поэтому держись.
Сжав ее виски широкими ладонями, он придвинулся еще ближе…
– Мяу!
Томас на мгновение застыл, выпрямился и пронзил Хлою негодующим взглядом.
– Я прикончу это отродье!
Хлоя умудрилась слабо улыбнуться, прежде чем ускользнуть от него и протиснуться к двери, где сидел котенок. Они еще ни разу не поцеловались по-настоящему, а у нее уже голова идет кругом. Не то что от поцелуев Конрада… Но Томас уже принял свой обычный холодно-отчужденный вид, и Хлоя старалась не показать, как подействовал на нее этот прерванный поцелуй. В конце концов, у нее тоже есть гордость.
С хмельной радостью Хлоя твердила себе, что успела заметить огонь жгучего желания в глазах Томаса, прежде чем он успел надеть привычную маску. А еще она увидела отчаянную жажду любви…
Хлоя прижала к себе Гарольдину, наблюдая, как Томас мерит комнату широкими шагами. Она, если понадобится, снова сумеет пробудить в нем эти вспыхнувшие на мгновение чувства. Просто поразительно, как сильно она хочет его. Но еще больше она хочет дать Томасу Магуайру все, чем его обделила жизнь. Дружбу… счастье… радость. Однако поразительнее всего сознавать, что теперь она вряд ли сможет жить без Томаса, не того, каким его видели окружающие. Без настоящего Томаса Магуайра. А для этого нужно всего-навсего помочь ему выйти из тюрьмы, в которую он сам себя заключил.
– Мяу! Мяу!
Томас остановился и свирепо прорычал:
– Да накорми ты ее! Видишь, она просит есть! – Он ринулся к сумкам, вытащил банку кошачьих консервов и сунул Хлое. – Шевелись же!
Да, он лишь притворяется ко всему равнодушным. Странно, но ему невыносима мысль, что Гарольдина голодна. Что это – обыкновенное сочувствие или собственный горький опыт?
Она поспешила на кухню и открыла банку, терзаясь навязчивыми воспоминаниями об избитом, тощем несчастном мальчишке. Но ведь он выжил, пусть ценой превращения в безжалостного, никому и ничего не прощающего человека. Правда, есть крошечная надежда на то, что она сумеет помочь ему…
Гарольдина, забыв о хороших манерах, зарылась в еду мордочкой и лапами. Подняв голову, Хлоя обнаружила, что Томас наблюдает за котенком с плохо скрытым отвращением.
– Ты не сможешь держать ее здесь. Тебя вышибут, – категорично объявил он. В этот момент с оглушительным треском, более всего напоминавшим раскат грома, включился обогреватель. Томас покачал головой. – Правда, трудно сказать, какое из двух зол меньшее. Может, и в самом деле тебе стоит убраться отсюда?
– Не волнуйся, ничего с нами не случится. Оттолкнувшись от стены, он снова покачал головой.
– Ну и упертая же ты. Хуже ослицы.
Томас направился к выходу, распахнул дверь и на прощание оглянулся на Хлою. Лучше бы ему этого не делать. Ее глаза светились таким желанием, что Томас невольно зажмурился. Губы, ярко-розовые, немного влажные, будто молили о поцелуе, и потрясенный Томас осознал, как хочет завладеть ими. Но именно этого нельзя делать. Видно, всякий раз при встрече с Хлоей придется держать себя в руках, хотя это дается ему с таким трудом!
Хлоя поймала взгляд Томаса и улыбнулась милой, доверчивой улыбкой, которая заставила его еще больше помрачнеть.
– Я позвонил в свой автоклуб, – отрывисто бросил он. – Твою машину пригонят через час. Пришлось менять аккумулятор. – И чтобы не поддаться безумному желанию зацеловать ее до потери сознания, захлопнул за собой дверь. Слишком громко.
Было очень холодно, но он обливался потом.
Оставшись одна, Хлоя продолжала улыбаться. И, обхватив себя руками, даже тихонечко взвизгнула. Пусть Томас продолжает притворяться, что не слишком любит ее и не терпит котенка. Но ведь он привез их домой прошлой ночью, помог починить машину, позаботился о Гарольдине.
И хочет ее, Хлою…
– Знаешь что, крошка? – шепнула она, гладя котенка. – Томас Магуайр совсем не столь бездушен, как хочет казаться.
Гарольдина согласно замурлыкала и принялась умываться…
Следующим утром настроение Томаса не улучшилось. Обходя кабинет за кабинетом недавно приобретенного офиса, он кипел от злости.
Кто-то вломился в помещение и поработал распылителем краски, старательно выводя непристойности на стенах каждой комнаты недавно отремонтированного здания. Все светильники были разбиты, а на ковровом покрытии сверкали осколки стекла. Но больше всего Томас бесился оттого, что прекрасно понимал – это не обыкновенное хулиганство. Слишком уж целенаправленный вандализм. Кто-то знал его тайну. И хотя проще всего было обвинить отца, Томас не торопился с выводами. Он хорошо знал Джеймса – тот скорее всего проматывает полученные деньги в Лас-Вегасе и думать забыл о сыне. Да и что ему делать в городе, где каждый знает его как облупленного.
Томас покинул офис и проехал по городу, проверяя каждое приобретение, сделанное за последние несколько месяцев. Кажется, все в порядке. Но ожидаемого облегчения он не почувствовал. Нужно держать ухо востро, не допускать, чтобы его застигли врасплох. А что касается Хлои Уокер… Отныне он будет держаться не меньше чем в десяти милях от нее. Подумать только, из-за нее он временами забывал, с какой целью явился в Хизер Глен!
Томас медленно проехал мимо "Домашней выпечки", но не остановился. Кажется, и здесь дела идут прекрасно. Стоянка забита машинами. Но одна мысль все же не давала покоя. Интересно, что скажет Хлоя, узнав, что один из филиалов "Сьерра риверз" – залоговая компания "Маунтин Могидж", та, что дала ей заем, в котором она так отчаянно нуждалась, – принадлежит Томасу? Что именно благодаря ему она окончательно увязла в долгах, что очень скоро наступит день, когда он завладеет кафе.
Хлоя наверняка возненавидит его… Но почему это должно его волновать? Разве ее чувства могут помешать ему как следует насладиться справедливой местью? Или он просто боится признаться в этом самому себе?
Томас прибавил скорость, чтобы побыстрее уехать от кафе. Угрызения совести так давно не беспокоили его, что поначалу он растерялся, однако тут же сумел выбросить эти глупости из головы с безжалостной решимостью финансового магната. У него куча дел, и некогда распускать сопли. Еще не все предприятия города перешли в его руки.