– Сказал же, прекрати! – пробурчал Томас, не оставляя попыток одеть Хлою. Она не сопротивлялась, лишь невинно улыбалась и продолжала целовать его, едва он наклонялся к ней. К тому времени, когда Томас наконец ухитрился надеть на нее и затянуть поясом проклятое пальто, он был весь в поту и изнемогал от желания.
– Ммм, как уютно, тепло и мягко, – бормотала Хлоя. – Мне так хорошо, Томас.
А ему, кажется, не слишком: джинсы вот-вот лопнут! Ладно, ее руки могут и померзнуть – разыскивать перчатки просто нет сил.
– Почему ты не поцелуешь меня? – осведомилась Хлоя, надувая губки.
– Ты слишком пьяна, чтобы целоваться как следует.
Хорошо, что она не знает, что творит с ним. А может, все прекрасно понимает и наслаждается его муками.
– И неправда, Томас, – заныла она, вытягивая невыносимо соблазнительные губки, – поцелуй же меня!
Боже, как он хотел сделать это! Каждой клеточкой своего существа! Но ведь она не в себе! Разве может он воспользоваться ее состоянием?
А вдруг она просто притворяется? И вообще, с каких пор его стали волновать подобные вещи? Да, он теряет голову, стоит лишь подумать… Нет! Нужно втиснуть эту сексапильную крошку в машину, отвезти в свой теплый дом и запереть в комнате для гостей. Больше он ничем не может ей помочь.
Едва Томас повернулся, чтобы закрыть дверь, Хлоя потерлась грудью о его спину. Он стиснул зубы.
– Потрясно, просто потрясно, – прошипел он, доведенный до предела. – Ты еще и буйствуешь во хмелю!
Смех Хлои звонкими колокольчиками раскатился по темному подъезду, и Томас понял, что его терпению приходит конец. Ну как она ухитряется с каждой секундой становиться все прекраснее? И тут прекрасная, сексапильная, но, к сожалению, до бесчувствия пьяная Хлоя, все еще посмеиваясь, опять прислонилась к Томасу.
– Ты просто великолепен, Томас.
– Покорно благодарю.
– Нет, я не шучу. – Хлоя кокетливо похлопала ресницами. – Ты в самом деле мне нравишься.
– Скажи уж прямо – тебе хочется со мной целоваться.
Она снова хихикнула, и у Томаса внутри все перевернулось. Однако пришлось прислонить Хлою к стене, пока он искал ее ключи. Не стоит описывать, что он претерпел, пытаясь удержать ее на ногах, пока запирал дверь.
– Попробуй только отключиться, – пригрозил он зевающей во весь рот Хлое. – У меня к тебе куча вопросов.
– Каких именно?
Она покорно шла рядом, но Томас ничуть не обманывался. Уж кого-кого, а Хлою покорной не назовешь.
– Ну, например, почему ты пытаешься добыть еще один заем?
– Ч-что?
Ее голова упала ему на плечо, а обмякшее тело повисло на руке Томаса. Истощив запас ругательств, он поднял Хлою и вынес в холодную темную ночь. Лифт! В этой развалине нужно установить лифт.
До машины он добрался слегка запыхавшись. Тут Хлоя сцепила руки у него на шее и едва заметно улыбнулась.
– И все-таки ты мой герой.
– На твоем месте я был на это не рассчитывал, – пробурчал он, швырнув Хлою на сиденье с такой силой, что она подскочила. Глаза ее мгновенно распахнулись и негодующе уставились на Томаса. Настала его очередь веселиться.
Хлоя осторожно поднесла руку к виску.
– Почему-то все кружится.
– Погоди еще, ты и представить себе не можешь, что будет утром! – съехидничал Томас, но тут же понял, что ему не до смеха. Впереди длинная тяжелая ночь…
Хлоя почтительно погладила кожу сиденья.
– Как же мне нравится эта машина!
Томас неловко поежился. Раньше «ягуар» был для него источником гордости, символом высокого положения, мерилом того, как высоко он вознесся. Теперь же он сам не понимал, чем привлекала его столь вызывающая роскошь, когда так много людей вокруг вынуждены ежедневно бороться за существование. Томас сам вышел из низов, где царила невообразимая нищета. Почему он позволил себе забыть о собственных корнях? Видя, как по-детски восхищается Хлоя машиной, за которую он не задумываясь отдал кучу денег, Томас почувствовал себя полным негодяем.
– Я так и не заплатила тебе за чистку машины, – прошептала Хлоя, обводя пальцем пятно, которое посадила в ту ночь, когда Томас подвозил ее и Гарольдину. – Прости, пожалуйста.
Черт бы ее побрал! Заставляет его чувствовать себя мелочным ничтожеством!
– Я же сказал, забудь об этом.
– Почему? Потому что мне не по карману оплатить счет?
– Потому что это неважно.
– С каких пор?
– Послушай… – Ну что ей сказать?! – Неважно, и все.
Хлоя недоуменно заморгала, но вдруг расплылась в широкой улыбке.
– Ты такой милый, когда злишься! Тебе никто об этом не говорил?
– Я не злюсь, – выдавил Томас сквозь зубы. – И уж определенно не "милый".
– Ладно, «милый» действительно не то слово. Неотразимый. Красивый. Совершенный…
– Да успокоишься ты?!
– И еще мрачный и страдающий. А за этим неумолимым жестоким фасадом скрывается…
– Замолчи же!
– Привлекательный мужчина. Перед которым не сможет устоять ни одна женщина. Этакий тип фатального киногероя. Я…
– Хлоя, – бесстрастно произнес Томас и устало потер лоб. – Немедленно заткнись! Хотя бы на три минуты.
– Почему на три?
Потому что мы как раз успеем доехать. И я уложу тебя в постель, а сам уберусь на другой конец дома, утешал себя Томас.
– У меня из-за тебя голова разболелась.
– А ведь ты даже не попробовал шампанского! Какая я жадина. Ничего тебе не оставила. Прости, не знала, что придешь, – ты ведь сказал, что больше не хочешь меня видеть.
– Я в жизни этого не говорил.
– Говорил!
Томас вздохнул. Жаль, он не знает молитв, иначе попросил бы Господа послать ему побольше терпения.
– Хлоя, ты ошибаешься.
Она с видом избалованного ребенка откинулась на сиденье.
– Ты велел мне держаться от тебя подальше.
– Для твоей же безопасности. – И моего душевного равновесия.
– Безопасности? Какая чушь!
И снова эта нежная улыбка, от которой у Томаса что-то сжалось в груди. Кажется, у него все-таки есть сердце.
– Я не хочу и не буду держаться подальше. Потому что нужна тебе.
Томас засмеялся, не веря собственным ушам.
– Я нуждаюсь в тебе? Откуда ты это взяла, Худышка?
Хлоя загадочно усмехнулась:
– Кто, кроме меня, научит тебя наслаждаться жизнью? Смеяться, радоваться… любить.
У Томаса перехватило дыхание.
– Ты еще не протрезвела! Мне никто не нужен.
– Неужели?
– Ты можешь дать мне спокойно доехать до дома?
– Нет!
– Но почему? – Эти ее ухмылочки кого угодно доведут до точки!
– Потому что я от природы женщина склочная, никому от меня нет покоя. Если хочешь, назови это тяжелой наследственностью.
Томас уже в который раз безнадежно вздохнул и попытался сосредоточиться на дороге, продолжая твердить себе, что панический страх, завладевший им, просто игра его воображения. Хлоя не права. Совершенно не права. Он не нуждается ни в ком, кроме себя самого. И потом, скоро он исчезнет из этого города навсегда, проклинаемый его жителями и Хлоей. Она начнет новую жизнь, возможно, рядом с Конрадом.
При этой мысли ему стало не по себе. А Хлоя полулежала на сиденье с закрытыми глазами и делала вид, словно ей все на свете безразлично.
– Ты мне не нужна, – повторил он скорее себе, чем ей.
Молчание. Словно она его не слышит.
– Не обольщайся, Хлоя. Завтра все будет по-прежнему. И не пытайся увидеться со мной. Ясно?
Хлоя даже не приподняла ресницы. Томас, сам того не желая, жадно вглядывался в гриву разметавшихся волос, гладкую белоснежную кожу, невыносимо соблазнительное тело. Вглядывался, умирая от желания протянуть руку и хотя бы раз коснуться ее.
Нет! Он не имеет на это права, тем более, что обманул Хлою. Да, кажется, в Томасе Магуайре заговорила совесть. Но близость этой женщины хуже любой пытки. Он этого не вынесет…
– Хлоя.
– Ты так и не объяснил, куда меня везешь.
Она всмотрелась в темноту, поплотнее укуталась в пальто и вжалась в сиденье. Томасу пришлось выдержать ее пристальный взгляд.
– Ко мне домой.
– К тебе?