Хлоя всей душой ощущала, как ранят Томаса эти намеренные, хоть и безмолвные оскорбления. Гнев, ярость, бешенство неожиданно загорелись в ней. Теперь она знала, что делать.
– Патриция! – воскликнула Хлоя, ослепительно улыбаясь первой же особе, имевшей несчастье пройти мимо. Патриция Микос вот уже двадцать лет причесывала мать Хлои. Она была знакома со всеми жителями городка.
– Патриция, я хочу представить тебе кое-кого…
– Я знакома с Томасом Магуайром, – холодно обронила та, не потрудившись дослушать до конца. Сердце Хлои упало, а парикмахерша уже не знала удержу. – Ты ходил в школу с моей племянницей Мишель Финн. – Даже с высоты своего небольшого роста Патриция ухитрилась надменно посмотреть сверху вниз на невозмутимого Томаса. – Опозорил девчонку на первом же свидании, если я верно припоминаю.
Что-то промелькнуло в глазах Томаса. Хлоя была готова поклясться, что он едва сдерживает смех, но, вполне возможно, ей это показалось.
– Мэм, какая прекрасная память! – вежливо ответил он. – Недаром же у вас репутация человека, знающего всю подноготную каждого жителя этой дыры.
Патриция, возмущенно фыркнув, ретировалась, а Хлоя тем временем решила сделать еще одну попытку.
– Мистер Уилсон! – окликнула она семенившего мимо них старика. Хлоя старательно растянула губы в подобии улыбки. – Как поживаете?
Она взяла его за руку, мысленно умоляя поздороваться с Томасом. Почтмейстер близоруко воззрился на незваного гостя.
– Магуайр! А я-то думал, ты давно уже отбываешь срок!
– С чего вам такое пришло в голову? – с отчаянием спросила Хлоя, боясь поднять глаза на Томаса.
– Так ведь его папаша из тюрьмы не выходит! Где же сынку быть? Недаром говорится…
Хлоя набрала побольше воздуха, пытаясь успокоиться. Да, дурная слава резво бежит. Они ничего не забыли. Но немного терпения, и все будет в порядке. А терпения ей не занимать. По крайней мере, она постоянно твердила это себе.
– Брось, Хлоя, – тихо попросил Томас, едва она снова открыла рот. Девушка с величайшей неохотой уступила, опасаясь зайти слишком далеко, особенно теперь, когда лицо Томаса снова стало напоминать каменную маску. – Поверь, я вовсе не ожидал ковровой дорожки и оркестра, – пробормотал он, видя как она расстроена.
– Но…
– Давайте поищем, где сесть, – поспешно предложил Конрад, подхватывая Хлою под руку привычным, как чистка зубов по утрам, жестом. Но почему-то сегодня ей от этого стало неловко. Захотелось громко, на весь зал потребовать немедленно прекратить издевательство, извиниться перед Томасом за бездумную жестокость, с которой эти люди оскорбляли ни в чем не повинного человека.
Но она не сделала этого и молча шла рядом с Конрадом. Томас следовал на некотором расстоянии, и Хлоя остро чувствовала его присутствие. По спине ползли колючие мурашки, словно от холода. Похоже, она совершенно спятила! Да он скорее всего и не смотрит на нее!
Однако Хлоя рискнула искоса взглянуть на него и тут же отвернулась, да так быстро, что перед глазами все поплыло. Кажется, он следит за ней!.. Ее затрясло от волнения. Перед мысленным взором вновь предстал тот тощий, вечно голодный звереныш, решивший навсегда порвать с Хизер Глен. Один против всех. В точности, как сейчас. Почему же он решил вернуться в город, из которого его практически выгнали? Помириться? Показать, как все они ошибались? Как бы ей хотелось верить в это…
Какой-то малыш внезапно бросился ей под ноги, и Хлоя пошатнулась и выпустила руку Конрада. Томас, державшийся слишком близко, не успел остановиться и натолкнулся на нее. Хлоя непременно упала бы, но сильные руки стиснули ее талию.
– Прошу прощения, – шепнул он, не убирая рук. Жар, исходивший от него, проникал сквозь одежду, обжигал кожу. – С тобой все в порядке?
Хлоя, прижатая к сильному мужскому телу, от неожиданности потеряла дар речи. Ощущения… ощущения столь взволновали ее, что она отчетливо слышала, как лихорадочно колотится сердце. Конрад, не поняв, что происходит, грозно нахмурился.
– Ч-чуть н-не упала, – отстранившись, пролепетала Хлоя. Конрад кивнул, мельком глянул на Томаса и снова пошел вперед. Хлоя поплелась за ним, не смея оглянуться на человека, только что обнимавшего ее, и боясь даже подумать о том, что не менее полусотни любопытных глаз наблюдали эту пикантную сцену. Должно быть, завтра первую страницу газеты украсит «шапка»: "Дочь мэра бросается в объятия недавно вернувшейся паршивой овцы Хизер Глен. Подробности в одиннадцатичасовом выпуске новостей".
Когда Хлоя все-таки набралась храбрости и оглянулась, к ее тайному разочарованию оказалось, что Томас смотрит вовсе не на нее, а напряженным пристальным взглядом обводит собравшихся. Интересно, что он задумал? Во всяком случае, ясно, что Хлоя нужна ему как прошлогодний снег. Ужасно жаль, что она всей спиной еще чувствует мощь его мускулистого тела!
– Ну вот, пробились почти к переднему ряду, – прошептала она Конраду, преисполненная решимости не обращать внимания на непонятную силу, которая влекла ее к Томасу. – Сейчас начну терзать мэра, пока не добьюсь отмены последнего постановления. Насчет запрета спать в спортзале парка.
– Готов поклясться, твой предок уже приготовился к бою, – усмехнувшись, сказал Конрад.
– Ненавижу несправедливость! – прошипела в ответ Хлоя, гордо вздернув подбородок и мгновенно встав в позу заправского оратора. – Спортзал – единственное место, где некоторые люди могут переночевать. Нельзя же позволить им погибнуть от холода!
– А вот и моя дочурка, главная защитница угнетенных!
– Па! – воскликнула Хлоя при виде отца, загородившего им дорогу. – Э… э… ты, конечно, помнишь Томаса Магуайра?
Роберт Уокер лишь поднял брови.
– Пронюхал, какая удача нам привалила, и поспешил явиться?
– Па, – мягко поправила Хлоя. – Томас приехал по делам. Не всех так интересуют курорты, как тебя.
Томас молчал, а мэр без всякого стеснения пристально изучал молодого человека.
– Возможно, но да будет вам известно, в Хизер Глен живут только порядочные люди. Надеюсь, так будет и впредь, сынок.
Он улыбнулся дочери, едва сдержавшей порыв закатить глаза и воздеть к небу руку, и отошел.
– Прости, – едва выговорила Хлоя, понимая, что для отца они всегда останутся детьми.
– Ты не виновата, – бросился на ее защиту Конрад. Томас опять не сказал ни слова. В неловком молчании они отыскали места. Хлоя не переставала гадать, куда девалось знаменитое обаяние отца, обычно радушно встречавшего приезжих, и почему он был так груб с Томасом?
Собрание началось, и вскоре стало ясно, что на этот раз никто не собирается обсуждать обычные дела, – всех интересовало лишь долгожданное объявление "Сьерра риверз" о начале строительства. Мэру уже звонили из администрации фирмы и передали, что официального извещения следует ждать со дня на день. Горожане возбужденно галдели, яростно жестикулируя и перебивая друг друга. Каждому хотелось поскорее похвастаться, сколько земли уже куплено, сколько еще предстоит приобрести и как взлетят цены, когда владельцы "Сьерра риверз" обнаружат, что свободных участков не осталось.
Хлоя молча слушала и сокрушенно покачивала головой. Как это все противно! Жадность, обыкновенная жадность. Откуда это в них? И что с ними будет, если окажется, что все это блеф? Насколько она понимала, никто не давал ни обещаний, ни гарантий. Ничего, кроме весьма уклончивых намеков. Деньги из городского бюджета с гораздо большим успехом можно было бы истратить на другие цели. Все будто бы забыли о содержании детского сада для тех ребятишек, чьи матери целый день работают, о бесплатных консультациях по вопросам семьи и брака, о работе с трудными детьми, о помощи неблагополучным семьям… Забыли даже о строительстве новой дороги. А ведь все знают, что за последнее время на единственном и чересчур узком горном шоссе слишком уж часто случаются аварии.