— Новый кредитор, я говорила тебе на прошлой неделе. Необходимо убедить его — или ее, надеюсь, это женщина, — что я вполне надежный клиент. И прекрасно справляюсь с делами, несмотря на временные неудачи. — Хлою вновь охватила паника. — Я не вынесу этих треволнений!
— Сто раз тебе говорил, — упрекнул Конрад, втаскивая Хлою в кухню, где хлопотала Лана. Открыв дверцу огромного холодильника, он потянулся к большому шоколадному пирожному с орехами. — Я сам дам тебе в долг. Без процентов.
— Нет, — твердо сказала Хлоя, наблюдая, как Конрад в два приема приканчивает пирожное. Везет же некоторым! Могут безнаказанно поедать сладости тоннами! — Я не возьму из твоего наследства ни цента, Конрад. Мы уже это обсуждали.
— Прекрасно, — согласился он. — Не бери взаймы. Возьми так.
— Конрад…
— Ты попала в беду, Хлоя, — перебил он. — И не жди, чтобы я сидел сложа руки и спокойно наблюдал, как ты тонешь.
У Хлои сжалось сердце при виде его озабоченного лица. Хуже всего сознавать, что именно ты являешься причиной его тревог. И уж совсем невыносимо видеть в его глазах понимание и сочувствие.
— Я вовсе не тону…
— Лучше спроси, сколько она взяла с Мелли за завтрак, — театральным шепотом заметила Лана, поднимая коробку с салфетками. Конрад стиснул челюсти, но во взгляде блеснула жалость.
— Заплатила за аренду?
Хорошо, хорошо, она действительно тонет. Только на прошлой неделе она одолжила половину отложенных на оплату аренды денег семье Мартинес со второго этажа. Как признаться в этом Конраду и Лане, которые искренне волнуются за нее? Но ведь у Мартинесов трое малышей, а Торнтон хотел выбросить их на улицу.
— Я хочу сама добиться всего, черт побери!
Лана, закатив глаза, мимоходом сжала руку Хлои и поспешила к плите, на которой что-то шипело.
— В таком случае перестань заниматься благотворительностью! Весь мир не накормишь! — рявкнул Конрад и, выпрямившись, рассеянно провел ладонью по лицу.
— Прости. Но, видит Бог, я день и ночь думаю о тебе, Хлоя. Ты заботишься обо всех, кроме себя самой. И это меня пугает.
В комнату вплыла Огастина и уже растянула было губы в приветственной улыбке, но при виде напряженных лиц благоразумно передумала. Схватив поданные Ланой чистые тарелки, она бесшумно ретировалась. Хлоя поправила волосы, жалея, что не позаботилась сделать более строгую прическу.
— У меня все хорошо, — заверила она и осторожно выглянула в зал, ожидая увидеть там типа в деловом костюме со страшными клыками и когтями. — Кроме того, — бросила она, не оборачиваясь, — тебе следовало бы скорее волноваться о тех, кто бросает безумные деньги на ветер, скупая никому не нужную землю.
— Ты права, — спокойно согласился Конрад, — просто для меня ты ближе всех на свете, Хлоя.
— Послушай, у меня совсем нет времени, — пробормотала она, продолжая разглядывать зал. Близорукость ее с годами не исчезла, но носить очки Хлоя не хотела.
— Еще бы! На себя времени никогда не хватает! Кстати, почему ты щуришься? Забыла надеть контактные линзы?
— Нет, просто они слишком слабые. Никак не выберу минутку заскочить к доктору Робертсу.
Конрад с тяжелым вздохом встал рядом с Хлоей.
— Не вижу никаких людоедов-банкиров, жаждущих крови порядочных людей.
Глядя в его обеспокоенное, словно мгновенно постаревшее лицо, Хлоя тяжело вздохнула.
— Не бойся, у меня все обойдется.
— Обещай, — тихо попросил Конрад и плотно прикрыл дверь. Он подошел к Хлое и заключил в свои ладони ее лицо. — Обещай, что, если не будет иного выхода, обратишься ко мне, прежде чем снова очертя голову броситься в очередной раз перезакладывать кафе. Или последнюю рубашку.
Хлоя невесело засмеялась.
— Мне нечего закладывать. — Конрад мрачно насупился, и ей пришлось сдаться. — Хорошо, обещаю, что приду к тебе.
Конрад, выдавив улыбку, дернул ее за непокорную прядку волос.
— Ну а теперь пора выходить из укрытия и смело встречать врага. Опаздывать нехорошо. Мне так или иначе нужно патрулировать улицы. Просто ужасно захотелось шоколадного пирожного, а таких, как у тебя, во всей округе не сыщешь.
Он схватил еще одно и у самого порога оглянулся.
— Удачи, Хлоя. Я в тебя верю.
— Спасибо, — прошептала она. Дверь за Конрадом закрылась, и Хлоя сморгнула непрошеные слезы. Он всегда был ей верным другом и заботился о ней куда больше родных.
— Как мило!
Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Томасом Магуайром, стоявшим на пороге кухни. Он едва умещался в проеме: руки сложены на груди, косяк чуть поскрипывает под напором мощного плеча. И хотя губы плотно стиснуты, жаркий блеск глаз выдает его с головой. Ну и что из того?..