— Не плачь, Худышка. Я этого не стою. Все прошло. Я почти пришел в себя. Успокойся, пожалуйста.
Все еще всхлипывая, Хлоя подняла голову и улыбнулась сквозь слезы. Томас прижал ее к себе и задал вопрос, который так и вертелся на языке:
— Так ты собираешься меня поцеловать?
— Как же так? Я ведь не хотела. Правда, не хотела…
— Нет? Почему?
— Теперь… теперь мне уже не вспомнить.
— Вот и хорошо.
Их губы встретились. Умирая от желания, Томас стал гладить Хлою по спине, думая лишь о том, что готов не выпускать эту женщину из своих объятий до конца жизни. Жаль только, что все это лишь мечты.
Возьми ее сейчас, возьми, пока имеешь такую возможность. Скоро ты будешь далеко. И вы больше никогда не встретитесь.
Хлоя, что-то пролепетав, приникла к Томасу. Он ощутил на своей груди упругие холмики, и неутолимый чувственный голод вырвался на волю. Томас понял, что Хлоей владеют те же чувства, потому что она с тихим стоном взяла ладонями его голову, будто боялась, что он прервет поцелуй. Но Томас и не думал этого делать.
Отчаянно дерзким выпадом языка он завладел ее ртом. Ответ Хлои был таким же раскованным и пылким. Выгнувшись, она обхватила его шею, а Томас нетерпеливо выдернул ее блузку из джинсов и расстегнул пуговицы. Он должен видеть ее, ощущать, иначе ему конец.
Томас не помнил, как расстегнул крючки лифчика и накрыл ладонями упругие груди. Хлоя умоляюще шептала его имя, и он нагнул голову, чтобы взять губами розовую жемчужинку соска. Но тут острая боль полоснула его словно лезвием, заставив судорожно вздрогнуть.
— Томас?! — вскинулась Хлоя, коснувшись его напряженного плеча. — Что с тобой?
— Ничего… — Он рухнул в кресло; лоб его мгновенно взмок от пота. — Ничего, — повторил Томас едва слышно.
Хлое было достаточно одного взгляда на сильные мускулистые руки, сжимавшие ребра, чтобы все понять.
— Пойдем, — мягко сказала она, — я уложу тебя в постель.
Томас очень медленно выдохнул и слегка шевельнулся.
— Не желаю, чтобы ты укладывала меня в постель, — капризно буркнул он. Это выглядело так смешно, что Хлоя едва не рассмеялась, но вовремя сообразила, какую может совершить ошибку.
— Не упрямься, — попросила она, протягивая руку. Но Томас, плотно сжав губы, помотал головой.
— Томас!
Опершись о подлокотники кресла, она прикусила мочку его уха, лизнула языком шею. Томас блаженно вздохнул.
— Поверь, нам будет гораздо удобнее наверху, — заметила Хлоя. Она чуть приподняла голову и остолбенела: в темных, опушенных длинными ресницами глазах светилось такое желание, такая жажда любви, что Хлоя потеряла дар речи, готовая вот-вот растаять в пламени его взгляда. С самого начала она ощущала нечто мучительно-страстное, глубоко скрытое в этом человеке. И теперь поняла, что не ошиблась. Каким бы сильным и мужественным ни казался Томас, как бы ни владел собой, сейчас он выглядел почти беззащитным.
Больше всего на свете ей хотелось забрать себе его боль, заставить улыбаться, вопить от радости и счастья. Но обязательно ли при этом заниматься любовью? Такое ли верное это средство? Или лучше сначала поговорить? Если она сумеет вызвать Томаса на откровенность, заставит рассказать, что происходит, то исцелит его душевные раны. А это необходимо ему как воздух.
Но Хлоя не могла не ответить на мольбу в его взгляде. Она понимала, как отчаянно нуждается в ней Томас, и была не в силах, да и не хотела ему отказать. Впрочем, и себе тоже.
Конечно, если Томас Магуайр действительно решил уничтожить то, что ей так дорого — Хизер Глен, он, вне всякого сомнения, представляет самую серьезную угрозу для всего, что любит Хлоя. Да, он может разрушить ее жизнь, а может сделать счастливейшей из женщин, потому что, сам того не подозревая, похитил ее сердце и душу.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросил Томас, смущенно улыбаясь.
Потому что люблю!
— Как именно, Томас?
Улыбка мгновенно поблекла. Он судорожно сцепил руки.
— Восторженно… И глаза блестят, как звезды. Но… я вижу в них и страх, почти ужас.
Теперь Хлое приходилось подбирать слова. Она долго, безмолвно шевелила губами, прежде чем ответить:
— Достаточно верное определение.
Томас тяжело, неровно дышал и, кажется, был напуган не меньше Хлои.
— Что случилось, Худышка?
— Возможно, до меня только сейчас дошло…
Томас облизнул губы.
— Что именно?
Оба почему-то говорили шепотом, словно боясь, что их подслушивают.
— Наверное, я люблю тебя.