Хлоя с грустным сожалением качнула головой.
— У меня никак в мыслях не укладывается, что ты смог поверить в худшее, Томас.
— Да, — признался он, осторожно вытирая с ее щеки слезу. — Но все-таки пойми и меня. Ты вошла в мою жизнь и сразу все перевернула. С тех пор я сам не свой.
Не будь Томас так серьезен, Хлоя непременно улыбнулась бы при виде его ошеломленного взгляда.
— Ты все перепутала в моей жизни, Худышка.
Как ей хотелось припасть к нему и потеряться в сумасшедшем водовороте чувств, заставить его и себя забыть обо всем. Но это невозможно. Она слишком оскорблена. И все же Хлоя позволила себе прижаться лбом к груди Томаса.
— Мне нужно немного подумать.
— Согласен. — Он молча продолжал сжимать ее в своих объятиях.
Хлоя невольно улыбнулась.
— Но я не могу сосредоточиться, когда ты обнимаешь меня, Томас. Даже когда ты просто рядом со мной.
— А ты постарайся, — настаивал он. — Я никуда не уйду, во всяком случае, пока мы все не выясним.
— Это что, угроза?
Ну, нет, она не позволит превратить себя в марионетку! Хлоя, стряхнув руки Томаса, бросилась в спальню, потянула за ручку двери, но та почему-то не поддавалась. Хлоя не сразу поняла, что дверь удерживает сильная рука Томаса.
— Пусти! — крикнула она в бессильном гневе.
Если он скажет хоть слово, если коснется ее, она не выдержит и бросится ему на шею. Но еще раз перенести такое унижение — выше ее сил. Любовь, замешанная на недоверии, действует быстрее смертельного яда.
Томас не отступал, вынуждая Хлою повернуться к нему лицом.
— Мы не должны расставаться врагами, — настаивал он, и Хлоя, мечтавшая в этот момент превратиться в статую, едва не протянула к нему руки. — Не уходи, милая.
— Оставь, — прошептала она. — Пусти меня.
— До сих пор никто не заботился обо мне, и я убедил себя, что так лучше всего, так я свободен, никто не сумеет ранить меня. Зачем мне чьи-то любовь и забота, которые рано или поздно неизбежно обратятся в источник боли? Я и без того пережил немало… — Голос Томаса стал чуть более резким. — Но при этом оказалось, что я не учел кое-что важное, Худышка. То, о чем и подумать не мог, поскольку в жизни не позволял себе открыть душу другому человеку. Я не представлял, какое счастье можешь подарить мне ты — восхитительное, чудесное забвение, освобождающее душу от химер прошлого. Я не рассчитывал на такое, но это случилось.
Воцарившаяся тишина была словно наэлектризована надеждой и сожалением о том, чему, возможно, не суждено сбыться. Так по крайней мере с горечью думала Хлоя.
— Слишком поздно, Томас…
— Ошибаешься. — Трогательная неясность этого единственного слова грозила непоправимо уничтожить деланное спокойствие Хлои. — Ни ты, ни я не верим этому.
— Неправда, я верю. Приходится верить. Я могла простить тебе почти все. Даже твою затею погубить Хизер Глен. Но ты посчитал меня…
Лицо Томаса исказилось осознанием собственной вины. Но теперь это уже не трогало Хлою. Всю свою жизнь она старалась оправдывать ожидания окружающих. Пора положить этому конец. Ради себя самой. Пусть мысль о том, что ей придется оставить дорогого ей человека, почти убивает ее. Нужно пережить и это.
Взяв себя в руки, Хлоя спокойно встретила его взгляд.
— Пожалуйста, Томас, уходи. Из этого дома и из моей жизни. Перестань вносить за меня квартирную плату, красить стены, чинить отопление. Вопреки всему, что ты обо мне слышал, я выживу. И причем без твоей помощи.
— Согласен.
Хлоя с подозрением уставилась на Томаса. Что светится в его глазах? Восхищение? Смех? Нежность? Нет, этого ей не вынести.
— Вот и ладно, Томас.
— Ты не поняла, я о том, что больше не буду за тебя платить. Ты вовсе не беспомощная дурочка, Хлоя. И я никогда так не думал.
— Прекрасно. Добавь еще, что я не поджигательница и не убийца.
— Хорошо, добавляю. Только не проси меня расстаться с тобой. Этого сделать я не сумею.
— Постарайся.
— Хлоя…
— Убирайся, или я вызову полицию. — Видя, как терзают Томаса ее слова, Хлоя вонзила ногти в ладони: надо стоять на своем. — Шериф в два счета тут появится. Он будет счастлив выставить тебя за дверь пинками.
Видя, что он колеблется, Хлоя шагнула к телефону и подняла трубку. Хорошо, что Томас не видит, как трясутся ее руки. Вряд ли она сможет набрать номер.
— Ты блефуешь, Худышка.
— Сейчас увидим, кто блефует.