— Успокойся.
И это действительно подействовало. Аника внезапно обмякла в его руках. Но лишь только на мгновение, чтобы уже через секунду начать яростно вырываться из этих принудительных объятий.
— Всё… — прошептала она едва слышно, — отпусти.
Но когда Ноэль так и не выпустил её из кольца своих рук, крикнула:
— Всё, я в порядке! Пришла в себя. А теперь… Отпусти меня! — и рванулась изо всех сил.
Не ожидавший такого напора парень мгновенно выпустил Анику из объятий, из-за чего она по инерции пробежала ещё несколько метров.
— Больше никогда меня так не называй! — приказным тоном пробормотала Арчер. — И… никому не говори о произошедшем. Пожалуйста… — еле выдавила она из себя последнее слово. Аника не привыкла о чём-либо просить — это её всё время просили помочь, делом или советом.
Сказав это, девушка, как-то устало опустив плечи, поплелась к выходу, ни на кого не обращая внимания, автоматически отвечая на приветствия.
Люди, видя разбитое состояние своей любимицы, старались не сильно ей докучать, но были и такие личности, которые, не понимая, что девушка хочет сейчас побыть одна, приставали с расспросами о том, что случилось, и можно ли ей как-нибудь помочь. Однако их игнорировали. Аника сейчас была просто не в состоянии адекватно воспринимать информацию. В голове у неё была только одна цель — добраться до дома. Благо, на пороге школы её ждали подруги, которые, подхватив Анику под руки, почти потащили на себе её к машине, что стояла у ограждения, за рулём которой сидела Кейтлин.
Удобно усадив Арчер на заднем сидении, девушки разделились: одна села рядом с Аникой, а другая — на переднее сидение. Они уже знали, что привело их подругу в такое состояние. Благо, девушки знали, как с подобным бороться, потому что такие срывы уже были у Аники. И не раз. Но это было очень давно, когда ещё и год не минул после переезда Ноэля. Однако со временем подобные срывы происходили очень редко. А чтобы довести девушку до подобного состояния, приходилось приложить немало усилий. Но лишь один человек мог вывести Анику из себя лишь одной глупой фразой. И он снова вернулся. А значит, нужно постараться сделать так, чтобы эти двое виделись — а особенно разговаривали — как можно реже. Иначе беды не миновать.
Ноэль же, оставшийся стоять и смотреть, как неспешно от него удаляется фигура Аники, растерянно смотрел вслед.
— Я… сказал что-то не то? — недоумённо поинтересовался он сам у себя, поэтому-то и ожидать ответа никак не мог.
Внезапно появившийся рядом с ним Дастин одновременно и объяснил ситуацию, и сделал её ещё более запутанной и непонятной.
— Это прозвище, — едва слышно прошептал Климпер. — Ты раньше всегда так называл Анику. Разве не помнишь? — со скрытой насмешкой, которую не заметил Фордсман, поинтересовался Дастин. На это Ноэль лишь беспомощно покачал головой. Как только он пытался вспомнить хоть что-то, связанное со своим прошлым, а именно с Арчер, в голове все мысли словно затуманивались, превращаясь в непонятное месиво, или его начинало скручивать от головной боли.
Дастин, видя столь жалкое выражение лица Ноэля, хмыкнул, а потом продолжил:
— Между прочим, так она позволяла называть себя только тебе. Но, как видишь, теперь и ты у нас не являешься привилегированным. Добро пожаловать в клуб простых смертных, — с наигранным сочувствием сказал парень и хлопнул Ноэля по плечу. Тот от этого отмахнулся и пошёл на выход, где его уже ждал водитель. Парень не оборачивался, поэтому не видел, с каким лицом смотрел ему вслед Дастин, который, видя страдания «друга», лишь ухмылялся.
Уже дома, даже не поприветствовав отца, Ноэль ввалился в свою комнату и обессиленно упал на кровать. А Николас, наблюдавший за подавленным состоянием сына, лишь показал головой, примерно понимая причину его состояния. Именно поэтому он и не стал дёргать лишний раз Ноэля. Они поговорят позже, когда тот отойдёт от произошедшего, когда сам захочет рассказать о случившемся — Николас не будет настаивать. Это жизнь его сына, и только Ноэль в праве решать, как поступить дальше, что рассказать, а о чём умолчать. Мистер Фордсман умел ценить личное пространство, никогда не влезая не в своё дело, если его об этом не попросят. Его мальчик уже совсем вырос. А значит, сможет сам со всем справиться. Ноэлю нужно только время на переосмысление, которого у него пока что было предостаточно.