Растерявшийся Китайгородцев покачал головой. Он не понимал, что происходит. И Хамза не понимал. Смотрели друг на друга, не зная, как продолжить этот нелепый разговор.
— Сегодня ночью! — сказал, наконец, Хамза.
Китайгородцев смотрел вопросительно.
— Ты мне позвонил! — продолжал Хамза.
Китайгородцев потёр лоб. Выглядел он озадаченным.
— И сказал!
Китайгородцев даже заинтересовался, кажется.
— Что видел генерала Лисицына! — завершил Хамза свою порубленную на куски фразу.
— Он же умер! — пробормотал растерянно Китайгородцев. — И я вам не звонил, поверьте.
Хамза кивнул на свой сотовый телефон, лежащий на столе:
— Толик, ты звонил мне со своего мобильника, твой номер определился.
Китайгородцев извлёк из кармана мобильник.
— И ещё — твой голос, — сказал Хамза. — Я разговаривал с тобой. Я не мог ошибиться.
Китайгородцев отыскал в мобильнике информацию о сделанных звонках.
— Взгляните! — предложил он шефу. — Последний по времени звонок я сделал позавчера вечером. Это больше суток назад. Этой ночью я вам не звонил.
Хамза посмотрел за окно. Там было пасмурно и мокро. Осень.
— Ты завтракал? — спросил он неожиданно.
— Нет.
— Подняли, наверное, с постели ни свет, ни заря, — сказал понимающе Хамза.
— Да.
— А ты езжай, позавтракай, — предложил Хамза. — Лапутин отвезёт тебя. Потом я снова тебя жду.
Какая-то пауза намечалась в их разговоре. Хамза брал тайм-аут для одному ему известных целей.
— Хорошо, — кивнул Китайгородцев.
— Оружие? — вопросительно глянул Хамза.
Китайгородцев выразительно приложил ладонь к своей одежде, под которой была спрятана его плечевая кобура.
Хамза требовательно протянул руку. Китайгородцев, ещё ничего не понимая, извлёк из кобуры пистолет и отдал его шефу. Хамза спрятал пистолет в ящик своего стола, после чего сказал:
— Можешь идти.
Только теперь Китайгородцев осознал, что его разоружили.
Лапутин отвез Китайгородцева в близлежащий ресторан, который был открыт круглосуточно. Посетителей не было — неурочный час. Единственный официант ползал по залу осенней сонной мухой.
— Хамза мне позвонил в четыре утра, — рассказывал Лапутин. — Сильно на взводе. Я сразу понял, что что-то серьёзное. Он велел взять ещё двух человек и ехать за тобой. Для всех, кого мы увидим в том доме, версия такая: он умер.
— Кто? — дрогнул Китайгородцев.
— Хамза.
— А для чего такие жестокие шутки, как думаешь?
— Ну, вроде как мы тебя на похороны забираем. Чтобы всё выглядело правдоподобно и чтобы нам никто не чинил препятствий. Хамза распорядился эвакуировать тебя любой ценой.
— Он решил, что мне угрожает какая-то опасность?
— Конечно! А разве нет?
Китайгородцев неуверенно пожал плечами.
— Честно говоря, я не понимаю, что происходит, — признался он.
Завтракали неспешно. Лапутин что-то рассказывал, это был обычный легковесный трёп. Китайгородцев слушал невнимательно.
Их трапеза уже подходила к концу, когда Лапутину позвонили.
— Да, — сказал он в трубку. — Нормально. Понял. Сейчас приедем.
Отодвинул чашку с недопитым кофе и поднял глаза на Китайгородцева:
— Едем. Хамза нас ждёт.
А ведь Лапутина к нему приставили, вдруг понял Китайгородцев. На всякий случай.
Хамза был хмур.
Он пытался выглядеть доброжелательным, но получалось плохо.
— Садись! — предложил он Китайгородцеву и нервным жестом указал на стул.
Смотрел внимательно и с напряжением, как смотрит врач на пациента перед неприятным разговором.
— Я хотел тебя спросить, — произнес Хамза. — Про вчерашний день. Как он прошёл?
— Нормально, — осторожно пожал плечами Китайгородцев.
— Расскажи мне, что было. Начиная с самого утра.
— Проснулся, позавтракал. Потом поговорил с Михаилом.
— О чём?
— О погоде.
— Что именно?
— Что дождь прошёл. Что уже осень. Скоро будет снег.
— Ещё о чём?
— Больше ни о чём. У меня отношения и с ним, и с Натальей Андреевной совсем никакие, если честно.
— Хорошо. Где ты увидел его?
— Михаила?
— Да.
— На крыльце. Он воду разгонял. Ночью дождь прошёл, там была такая большая лужа.
— Понятно. Дальше — что?
— Я прогулялся вокруг дома.
— Что видел интересного?
— Ничего. Да и недолго я гулял. Сыро. Неприятно. Потом готовил записку — с предложениями, что там надо сделать по безопасности. Пообедал. Потом спал.