— Я закрою на это глаза, — произнес Диксон. — Ты сегодня спас мою задницу.
— Ты сам все сделал. Я только трепался. Монашки часто надирали мне задницу за излишнюю говорливость, — сказал Винс. Он подождал, пока его остроту оценят, и сменил тон. — Жаль, что так вышло с Фрэнком.
Диксон покачал головой.
— Ты думаешь, что знаешь человека…
— Ты знал, — сказал Винс. — Когда-то. Люди меняются. Жизнь их меняет.
— Я просто не мог допустить, что он делал с этими женщинами все это.
— Фарман их не убивал.
Его собеседники с обоих концов скамейки повернули головы и изумленно воззрились на него:
— Что?
— Фарман убил свою жену. Но Не-Вижу-Зла — не он.
— Но все сходится, — возразил Мендес.
— Почти. Но не совсем.
— Но Винс, я видел, что он сделал со своей женой. Она выглядела так же, как другие…
— А почему бы нет? — спросил он. — Фрэнку были известны все детали.
— Хочешь сказать, он скопировал убийцу? — спросил Диксон.
— Вот моя версия истории Фрэнка Фармана, — начал Винс. — Прошлой ночью Фрэнк напился, взбесился, избил жену. Не впервой, но на сей раз он зашел слишком далеко, и она умерла. Однако Фрэнк — мужик смышленый, когда трезвеет поутру. Он понимает, что ему есть что терять. И соображает, что убийство жены можно свалить на нашего убийцу. Повесить на плохого парня. Все произошло по чистой случайности, и в другой раз он такого не сделает, так зачем отправляться в тюрьму?
Он не мог быть в тюрьме, он же Фрэнк Фарман, помощник шерифа. Еще четыре года — и он бы добрал до двадцати лет и получил бы кучу привилегий. Когда-нибудь он должен же был стать шерифом, черт возьми. Он ради этого до боли в заднице трудился. И вот он имитирует нашего убийцу — заклеивает ей глаза и рот, зарезает. Она уже и так мертвая. Ей же не больно.
На этом этапе у него холодная голова. Он делает то, что должен. Бизнес, ничего личного. Он прикидывает, что, когда стемнеет, надо ее куда-нибудь подбросить. Только вот день у Фрэнка — из кулька да в рогожку, хуже и хуже. Его сын пытается кого-то убить, потом обвиняет его в убийстве его жены. Такого он не ожидал. Люди, которых он уважает больше всего — прежде всего вы, шериф, — и так глядят на него с опаской из-за того штрафа, который он выписал Викерс, и из-за происшествия с пальцем. Он может выдержать что угодно, но только не это: только не потерю имиджа. Имидж для него всё.
И он покатился к краю. Он по натуре не убийца, и его поступок давит на него. Он не может выдержать, когда люди думают, что он плохой коп, плохой отец. Он отправляется домой. Начинает пить. Потом ему наносит визит служба охраны детства, потому что накануне им позвонила Энн Наварре и сообщила о возможном насилии. Еще один гвоздь в гроб.
Теперь жизнь для Фрэнка кончена. Колеса сошли с рельс, и он не может остановить локомотив. В своей голове он все делал как надо — кроме убийства жены, — и он перекладывает вину на кого-то другого.
— На меня, — сказал Диксон.
— На тебя, — подтвердил Винс. — Ты ведь должен был ему доверять. Ты должен был верить ему на слово. А ты отстранил его от расследования. И вот тогда все пошло наперекосяк. Значит, это твоя вина. Вот и все дела.
Диксон посмотрел на него.
— Как у тебя все это помещается в голове?
— Все это и пуля в придачу, — добавил Мендес.
— Фрэнк не был чудовищем, — сказал Винс. — Он был очень раним и не устоял под напором. Все легко и просто. И спорю, что смогу это доказать, — добавил он, вставая. — Куда ты отослал тело миссис Фарман?
Тела обоих Фарманов отвезли в морг Оррисона. Винс мог поспорить, что в комнате для бальзамирования не было более странной парочки.
Тело Шэрон Фарман было открыто, и Винс не мигая смотрел на насилие, которое было совершено над ней до и после смерти.
— Мне нужно посмотреть только на резаные раны, — сказал Винс. — На размещение ран, длину, глубину, на то, как выглядят края.
Он принес с собой полароидные снимки со вскрытия тела Лизы Уорвик, рисунок с ранами Лизы Уорвик, а еще тот, на котором он зафиксировал раны на теле Карли Викерс. Каждая отметина была нанесена тщательно и с соблюдением масштаба.
Теперь на очередной силуэт он нанес раны Шэрон Фарман. Когда он закончил, то разложил все на чистом стальном столе для бальзамирования — листок к листку.
Все молчали, изучая рисунки: две одинаковые метки, одна небрежная загогулина. Резаные раны Шэрон Фарман различались по длине и глубине. Их расположение не совпадало с другими телами. Эти раны были нанесены в случайном порядке, а не из каких-то соображений.
— Фрэнк Фарман этих женщин не убивал, — сказал Винс. — Раны на Уорвик и Викерс что-то значат для преступника. Он наносит их так, как задумал. А Шэрон Фарман просто порезали.