Злу лишь дивится она.
Глава 1
Из дневника Бориса Свиридова.
01 февраля 2064 года. В географических названиях-топонимиках Южной Европы и Ближнего Востока сохранилось множество слов, связанных с древним народом росс, который не упомянут историей, забытый за давностью лет. Это названия четырех горных хребтов Таврос, горы Загрос, названиях греческих островов: Сирос, Скирос, Парос, Андрос, река в Болгарии — Хеброс, современная Марица. Древние египтяне именовали так храм Озириса в Гизе и западную страну — Расе Тау, в названии которой легко читается слова древнего языка Сонрикс — Таоросс, что значит Высшая жизнь. Один из древнейших, ныне исчезнувших народов — Этруски, носил самоназвание: Расна, Расена, Росы. А Этруски — выходцы именно из Восточного Средиземноморья. Название страны Россия и различных народов — росс, пруссы и росомоны Прибалтики, херуски Германии, русские, белорусы — всего лишь древние названия, сохранившиеся за отдельными племенами много тысячелетий, возникшие в результате великого переселения народов в конце четвертого тысячелетия до нашей эры.
Борис открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Вокруг них расстилался полупустынный пейзаж. Они находились явно на вспаханном поле, на котором пробивались невысокие посевы. Вдали проступали очертания оросительного канала. Лошади всхрапывали, напуганные такой резкой сменой обстановки и температуры воздуха. Уже смеркалось.
— Смотрите, ребята! — вдруг воскликнула Екатерина.
Борис и Георгий глянули на землю и исторгли крик недоумения и ужаса. Они увидели аппарат Солярис от которого тянулся кусок провода. Борис мигом соскочил с лошади и бросился к аппарату. Он поднял его на руки и начал осторожно осматривать со всех сторон, даже понюхал. Бориса окружили Екатерина и Георгий, подойдя к нему с двух сторон.
— Сгорел? — спросил с тревогой Георгий.
— Нет, гарью не пахнет, — не согласился Борис. — Мне он видится целым…
— Прибор Антона переместился вместе с нами! — сказала Екатерина и высказала мысль, которая крутилась у всех троих: — Мы что, застряли теперь в Прошлом навсегда?
— Не знаю, — неуверенно произнес Борис. — Не думаю.
— Но как мы вернемся обратно? — взвинчено возопил Георгий и в его тоне прозвучали явно истерические нотки. — Что мы теперь будем делать?
— Не паниковать для начала! — твердым голосом произнес Борис, хотя ему хотелось кричать от отчаяния. — Будем решать проблемы, возникающие перед нами постепенно. Аппарат мы тут конечно не оставим, возьмем с собой. Но сначала мы должны определиться с тем, куда мы попали, так? Георгий?
— Да, да! — Георгий начал успокаиваться. — Жарко тут! Градусов тридцать пять-сорок по Цельсию.
И Георгий вытер лицо покрытое капельками пота полой ихрам. Екатерина, вообще во всем надеялась на Бориса и не придала большого значения неполадке, произошедшей с процессом перемещения. Она с любопытством рассматривала окружающую местность, вдалеке которой явно виднелись многочисленные пальмы.
— Георгий, ты как думаешь, не Месопотамия ли это? — предположил Борис.
— Очень похоже, — согласился тот, вертя головой по сторонам, и уверенно добавил: — Южная.
— Вон к нам какой-то человек спешит, — объявила глазастая Екатерина. — Если у него спросим, он скажет?
Борис и Георгий тоже увидели бегущего к ним человека с мотыгой в руках. Приближающийся к ним мужчина размахивал ей и что-то гневно кричал.
— Сейчас будет драка! — сказал Борис, снимая с плеча арбалет.
Но бегущий к путешественникам человек, одетый лишь в юбку-шумерку остановился в отдалении, не решаясь к ним подойти ближе.
— Он боится наших лошадей! — догадался Георгий.
— Нет, скорее моих доспехов, — поправил Борис.
Георгий пошел навстречу человеку с мотыгой. Георгий был одет в шумерский наряд тамкара, поэтому не мог своим видом вызывать страх или недоумение. До слуха Екатерины и Бориса донеслись голоса завязавшегося разговора. Георгий и земледелец вели себя шумно, отчаянно размахивали руками, спорили, иногда смеялись во все горло. Потом они притихли и начали неторопливую беседу. Наконец, наговорившись, они разошлись. Земледелец пошел обратно, а Георгий вернулся к своим друзьям.
— Давай Солярис навьючим на лошадь и уедим отсюда — сказал Георгий. — Иначе мы тут своими лошадьми все посевы потопчем. Вот энгар и ругался на нас за это! Мы остановимся там, — Георгий показал рукой на пальмы, куда ушел земледелец.
Они быстро подвесили аппарат на заводную лошадь и сев верхом, шагом поехали к концу поля.
— Где мы находимся? — спросил Борис.
— В Месопотамии! — радостно сказал Георгий. — Недалеко от моего родного Унуга! Энгар сказал, что до города два беру!
— А как это будет по-русски? — поинтересовалась Екатерина, подставляя лицо слабому ветру.
— Это примерно километров шестнадцать, — объяснил Георгий. — Но кто их знает этих земледельцев и как они умеют считать. Может и больше. Если мы тронемся в путь сейчас, то до наступления темноты мы можем в город не успеть. Лучше переночуем здесь, а завтра, с утра все двинем в Унуг! Я вам устрою торжественный прием в своем доме. Посмотрите, как я живу здесь!
— Вот расхвастался! — засмеялась Екатерина.
— А что, это разве не правда? — обиделся Георгий. — Я для своих друзей все сделаю, много, больше, чем у меня попросят!
— Я не хотела тебя обидеть, — девушка поспешила переменить тему: — Вода тут найдется, чтобы умыться и смыть с себя пот? Я уже вся мокрая на такой жаре!
— Вода? — переспросил Георгий. — Вода тут не очень хорошая. Скорее плохая! Мутная. Местами соленая, кое-где даже горькая. Иногда отдает нефтью. А пиво из такой воды пить — сразу живот прихватит, если нет привычки.
Екатерина вопросительно посмотрела на Бориса, словно искала у него подтверждения словам Георгия. Но Борис был согласен с мнением Георгия:
— Не только тебе, Катюша, но и нам такую воду пить нельзя. И пиво тоже. Амебы. Дизентерия или брюшной тиф может быть гарантирован.
А Георгий с видом известного и уважаемого путешественника-первооткрывателя, продолжал рассказ адресованной не столько Борису, сколько Екатерине о древнем Шумере:
— К этому миру нужно привыкнуть! Это не просто древнее Двуречье! Это отдельный мир в древнем мире. В него надо вжиться, что бы выжить в нем и понять его!
Поле с посевами закончилось. Началась невспаханная земля. Всадники остановили лошадей, спешились.
— Будет готовить бивак! — заявил Борис.
— Это что за кушанье? — спросил Георгий.
Борис улыбнулся:
— Лермонтова не читал? И процитировал отрывок: Но тих, был наш бивак открытый, кто кивер чистил весь избитый, кто штык точил ворча сердито… Ночлег будем готовить.
— Лермонтов еще не родился! — отмахнулся Георгий. — Тут таких умных слов не произносят. Снимайте хурджины!
— Чего снимать? — на этот раз не понял Борис.
— Седельные сумки с лошадей, — пояснил Георгий и, вооружившись палкой начал тыкать ей в землю, которая должна стать местом лагеря.
— Я ищу змеиные норы, — объяснил он. — Змеи иногда зарываются в песок, спасаясь от дневной жары.
Пока Георгий разжигал костер, Борис стреножил всех лошадей и снял с них поклажу. Екатерина развязала один из мешков, в котором хранились запасы продуктов, извлекла из него три металлические миски, стаканчики, ложки, три банки с консервированной гречневой кашей, домашние котлеты и хлеб. Она поставила котелок на огонь, бросила в него кашу.
Из зарослей кустарника появился энгар, который принес сушеных, видимо прошлогодних фиников и кожаный мех с сикару. Нерешительно потоптавшись рядом, шумер испросил разрешения присесть. Увидев металлические миски, в которые Екатерина раскладывала дымящуюся кашу, и котел над костром, он издал возглас восторга. Показывая на Бориса и Екатерину, спросил Георгия:
— Дильмун? Рошшоти?
Георгий утвердительно кивнул. После этого шумер больше ничему не удивлялся. Наблюдая за ним, Борис сделал вывод, что шумер понимает, что жизнь рошшоти совершенно другая, отличная от той, которую он знает. И конечно, более роскошна.