Нингишзида перевел:
— Он клянется подземным миром, что будет твоим слугой. Он просит тебя не прогонять его от себя. Еще он говорит, что будет верным слугой госпоже Салсу и будет охранять ее покой, пока она будет находиться на земле Шумера. Он надеется, что в Кур-ну-ги, Великая госпожа Эрешкигаль смилостивится над ним и не будет в обители мертвых сильно подвергать мучениям его душу! И может быть, даже сделает его одним из стражей ее трона за верную службу.
— Он принимает Гекату за Эрешкигаль? — рассмеялся Нептун, но оборвал смех, становясь серьезным.
— Я же говорил, что он догадливый, — ухмыльнулся Нингишзида.
Нептун взглянул на Гекату и произнес:
— Ничему не удивляйся! Тебе придется побыть Альгантессой Авийя-Гекуб, которую тут называют Салсу, а многие, если не большинство, вообще не желают вслух произносить ее имя, опасаясь беды. Ее называют иначе: Эрешкигаль.
Слово шумеров Эрешкигаль — произошло от смешения двух языков — Сонрикс и шумерского. Эр эс переводится как Синяя планета, а шумерское Ки галь — земля царей. Так называли подземный мир шумеры, считавшие, что звездные пришельцы, приходя в Солимос со звезд, в конце пути уходят в глубины земли и там остаются навсегда. Не все, некоторые. Впрочем, в этих верованиях не было ничего нового. Так и древние египтяне, к началу нашей эры постепенно всех своих многочисленных богов отправили в Дуат[40] — царство мертвых.
— Побуду! — пообещала Геката. — Но пусть он держится подальше от меня. Я его боюсь.
Между тем, человек, стоявший на коленях перед Нептуном и просивший не убивать его, обратил своими действиями на себя внимание, чем вызвал среди окружающего народа некоторое оживление. Вокруг них начали собираться любопытные, которые хотели, во что бы то ни стало узнать, что здесь происходит.
Вдруг из толпы выскочил какой-то низкорослый, коренастый старик и, показывая на Нингишзида, воскликнул:
— Люди Унуга! Смотрите, это же тамкар Георг-Нингишзида!
Нингишзида резво повернулся к говорившему и быстро спросил:
— Ты знаешь меня?
— Знаю! — подтвердил старик. — Когда я был молодой, много Больших солнечных кругов назад я ходил с тобой, Нингишзида, воевать большой город в стране Праутад. Там летали огненные камни танцующего тростника!
— Помню! — ответил Нингишзида, сообразив, что старик говорит о метательных машинах рошшоти, бросающих горшки с горящей нефтью. — Я рад видеть тебя, старый воин!
Нингишзида с тревогой ждал продолжения событий. Его узнали, это хорошо. Но не посчитают ли его появление здесь не как возвращение Нингишзида, а воспримут совершенно иначе: как явление ардат-лили[41], пришедшего из преисподней? Ардат-лили могут принимать любой образ, он коварны, они пришельцы из тьмы, они враги человека… Это может плохо кончится!
Старый воин, подслеповато щурясь, перевел взгляд на спутников Нингишзида и, подойдя чуть ближе, вдруг вскричал, рассмотрев Нептуна:
— О, Великий Ан! Это же сам ануннак Энки! Я видел его раньше! Люди, слушайте меня! Я говорю правду! Это — ануннаки, которые посетили наш город, спустившись с высот горы Э-кур острова Дильмун! Это сам Энки! Ануннаки пришли в Унуг!
Воскликнув это, старик распростерся перед путешественниками ниц, обнимая пыль под их ногами. Это было уже слишком! Перед пришельцами распростерлись на земле уже два человека, которые заявляли, что это ануннаки. Но когда из толпы вышел еще один старик, много Больших солнечных кругов ходивший на кораблях и заявил, что это действительно ануннак Энки и он видел его на реке Буранун во главе войска рошшоти, толпа народа дрогнула, и ее охватило благоговейная радость и великое возбуждение. Люди попадали на колени и унугцы начали во все голоса славить посланца невидимого бога Энлиля.
Нептун и Геката ничего не понявшие из разговоров, стояли ошеломленные таким внезапным поворотом событий. Они видели протянутые к ним с мольбой руки, сияющие лица, на которых появились счастливые улыбки окружающих их людей.
— Ануннаки, ведите себя достойно! — прозвучал предупреждающий голос Нингишзида. — Сейчас сюда примчатся жрецы и шарт города. Нептун, то есть, Энки, немедленно надень на голову корону! Без нее ты выглядишь не божественно!
Нептун, он же шумерский бог Энки, последовал совету друга и, вытащив из седельной сумы солнечную корону Альганта, водрузил себе на голову.
— Что сейчас будет? — крикнула Геката, стараясь держаться поближе к Нептуну-Энки и даже стараясь спрятаться за его широкую спину.
— Нас отведут в почетное место! — громко ответил Нингишзида.
На площади стоял непрерывный гул, и приходилось, чуть ли не кричать. Пока они переговаривались и обозревали людей, они не заметили, что толпа вокруг них начала расти с каждой минутой. Люди Унуга, услышав новость, которая распространилась по городу подобно ветру, бросили все свои дела и начали стекаться на площадь. Все, кто мог самостоятельно ходить, вышли на улицы, что бы встречать богов.
Появились один за другим трое сангу — городских жрецов. Они прошли через толпу людей Унуга и беспрерывно кланяясь, пропели какой-то приветственный гимн, изобилующий сравнениями и пышными эпитетами. Они просили Великого ануннака Энки оказать городу милость: посетить дом бога и поселиться в нем, где они смогут насладиться покоем и отдыхом.
Но не обошлось и без комизма. Каждый сангу требовал, что бы Энки непременно занял дом, который находится именно в той части Унуга, в котором распоряжался он. Так как домов было три: в Кулабе, Унуге и Э-Ана, то служители богов заспорили между собой, в каком квартале должен остановиться Великий бог Энки. Они не хотели уступать друг другу, считая, что его дом самый лучший, и только он достоин принять ануннака.
Нептун-Энки легко решил этот спор, заявив через Нингишзида, что они проследуют в ближайший дом бога, а потом по очереди переедут в следующие два. Ануннаку возразить никто из сангу не осмелился. Ближайший дом оказался в квартале Э-Ана, куда Энки, Эрешкигаль и Нингишзида были с торжеством препровождены. Сангу дома Э-Ана, которого звали Шу Гирбубу показал их новое жилище и вышел во двор отдавать распоряжения и объявить народу, чтобы жители Унуга шли заниматься своими делами, а все просьбы к богам они смогут передать через него, жреца-сангу завтра, если мудрый Энки захочет их принять. Но поскольку приветственные крики не смолкали и народ не расходился, сангу Шу Гирбубу, подняв посох над головой, громогласно объявил, что ануннаки не любят шума и могут из-за этого разгневаться. Это подействовало на толпу, и она значительно поредела, а оставшиеся люди притихли.
-
Глава 4
Из дневника Бориса Свиридова.
06 февраля 2064 года. Загадочный Дильмун не является вымыслом. Существует множество письменных свидетельств о реальном существовании этой страны. Но Дильмун до сих пор не найден. Большинство ученых отождествляют Дильмун с островом Бахрейн в Персидском заливе.
Другие считают его страной расположенной где-то на востоке из-за нововавилонского мифа о потопе, согласно которому Зиусудре, герою потопа, дарована вечная жизнь, и великие боги переносят его в Дильмун, о котором говорится как о месте, где восходит солнце. И Дильмун, самым понятным образом, оказывается много восточнее страны Элам!
Третья группа ученых подходит более реалистично к этой проблеме, обзывая Дильмуном остров Кипр.
В надписи Лугаланнемунду и других источниках Дильмун упоминается как страна кедра. Страна кедра — это шумерское название Ливана, лежащего к западу от Шумера.
Но в Шумерской литературе бог солнца Уту восходит из страны ароматов и кедра. Как же это может быть?
Все легко объяснимо. В землях на юге и на востоке от Древней Месопотамии никакие кедры не росли. Там были тропики. Зато Средиземноморское побережье знает три вида кедров: Атласский, Ливанский и Кипрский.
Из этого следует, что могущественный и богатый Дильмун может находиться только в районе Ливана. Это — государство россов Альси. А как же тогда восходящее на западе солнце в шумерских источниках? А разве солнечные Короны Альгантов и Ронс не напоминают солнце? Разве ануннаки не пришельцы в Шумере?
40
40. Дуат — В Древнеегипетской мифологии царство мертвых. Иероглиф Дуат — круг со звездой в центре, что в изначальном понятии обозначало мир звезд, куда уходили души умерших. После 2800 года до н. э. религия Египта претерпела изменения и страна Дуат стала загробным мрачным местом.