— Женщина, ты родила сына от бога и еще недовольна этим? Я хочу посмотреть на него! Покажи мне моего сына.
— Нет его в Унуге. Он недавно уехал в Меллуху. А я давно не жена тебе, муж у меня другой, тамкар из Кулаба, обычный человек земли Двух рек. Он не исчезает внезапно, подобно тебе!
— Ой, женщина, ты слишком шумна! Своим ревом, подобно надоенной корове, ты терзаешь уши мои и уши ануннаков небесных. Как бы тебе не пришлось страдать в Кур-ну-ги. Вот я пожалуюсь на тебя Салсу, мертвых богине и она накажет тебя!
Нисаба открыла рот, чтобы ответить, но осеклась, встретив немигающий взгляд Гекаты.
— О, мой энси[42]! — вскричала Нисаба. — Эта женщина, что рядом с тобой… Это и есть… она?
Нисаба не назвала имя, но Нингишзида понял, что под этим она подразумевала Салсу, имя богини, которой боялись произносить вслух, называя ее всегда иносказательно: Эрешкигаль.
Имя богов преисподней иносказательно называли и другие народы. Как известно, в Древней Греции бога низа земли называли — Аид, что означало невидимый, а римляне называли его Плутон, что означает богатый. Но Греко-римская мифология, оказывается, не знает подлинного имени бога мертвых!
От имени Аид произошло известное каждому человеку нашего времени слово Ад. А о спиральности построения мироздания народная память сохранила выражение — Все круги Ада.
— Она перед тобой, Нисаба! — поиграл бровями Нингишзида. — Я предупреждаю тебя.
— А почему она одета так, как мужчина чужого народа? — пролепетала она, беспомощно опускаясь на каменные плиты пола. Нисаба опустилась на колени и отвесила земной поклон ануннакам.
— Женщина, — важно произнес Нингишзида, умело играя роль посланника богов. — Богиня одевается так, как пожелает. А теперь запомни: если госпожа подземного царства захочет, то ты сможешь получить не только прощение за свои слова, но и заслужить ее милость!
Нисаба снова распростерлась ниц и не поднимаясь, запричитала:
— Передай ей, Нингишзида, говорящий с богами, что я скорблю о своих словах и буду стараться заслужить ее милость…
— Заслужишь, обязательно заслужишь, — пообещал Нингишзида, подмигивая своим друзьям, и в двух-трех словах передал им разговор с Нисабой. При этом мимоходом посоветовал:
— Старайтесь выглядеть как древние идолы. Делайте каменные лица, не давайте волю своим улыбкам.
Эрешкигаль переглянулась с Энки и, несмотря на серьезность ситуации, чуть не рассмеялась. Но она сдержала себя, спрятала улыбку и попыталась придать своему лицу холодно-надменное выражение.
— Пусть она встанет! — сказала Эрешкигаль. — Не хорошо, когда пожилая женщина и твоя жена лежит на каменных плитах холодного пола, Нингишзида!
Нингишзида стрельнул глазами в сторону Эрешкигаль и произнес:
— Владычица мертвых, Эрешкигаль, разрешает тебе подняться, женщина Нисаба. Она больше не сердится на тебя.
Нисаба поднялась с пола и замерла, стараясь не смотреть в сторону Эрешкигаль, опасаясь, что грозная богиня пошлет ей в лицо взгляд смерти.
— Нисаба, где твой брат Ушшум-Анна?
— Он дома, мой господин!
— Пусть он придет сегодня ко мне. Ступай!
— Спешу исполнить твою волю, посланник богов! — ответила Нисаба, отвесила поклон и пятясь задом пошла к дверям.
— Как чудесно у нас все получается! — засмеялась Эрешкигаль.
Нингишзида тоже был доволен. Он был рад, что ему не придется исполнять супружеские обязанности, а напуганная Нисаба не выйдет из повиновения и не сможет навредить ему.
— Да, — произнес он, радостно потирая руки. — Мы теперь перевернем всю цивилизацию Унуга! Быть богом — это, оказывается, очень приятно! И ничего делать нам для этого не надо!
Энки покачал головой:
— Не радуйся, Нингишзида! У нас еще все впереди. Скоро люди потребуют он ануннаков чудеса, и если мы не подтвердим, что мы умеем их творить, то нас погонят отсюда как самозванцев!
— Это мы самозванцы? — возмутился Нингишзида. — Разве ты не Альгант?
— Альгант! — подтвердил Энки. — Но ростины признают меня не как бога, а как человека, который много знает и может. И они правы! Они почитают меня как царя, как их предводителя. Но если разобраться, — я слуга своего народа. Но местное население готово наделить ануннаков сказочными способностями… Да, Нингишзида, если ты не сделаешь нечто такое, что могут боги, то эти люди потеряют в тебя веру. А какие чудеса ты сможешь им показать? Ты же даже не фокусник!
— Ай, ничего! Придумаю, что-нибудь, — не стал унывать Нингишзида. — Нисаба, например, откроет в Унуге школу. Разве это не чудо? Разверну строительство храмов…
— Я умею рисовать, — напомнила Эрешкигаль. — Это можно считать чудом?
— Ну конечно! — Нингишзида светился счастьем. Он подошел к входной двери и вышел за порог. Там он столкнулся с сангу Шу Гирбубу, который стоял у входной двери как страж. Шу Гирбубу, увидев Нингишзида, спросил:
— Мой звездный господин! Ануннаки Энки и Эрешкигаль всем довольны? Нет ли у них каких-нибудь желаний?
— Пока нет! — немного подумав, сообщил Нингишзида и спросил: — Где мой слуга Урабу?
— Он за воротами дома бога, рассказывает всем про ануннаков.
— Кому? — не понял Нингишзида.
— Всем, кто хочет знать о них правду.
— Какую правду? — Нингишзида передернуло от внезапно охватившего его волнения.
— Ты можешь послушать, господин, — предложил сангу. — Я это уже слышал…
Вдвоем с Шу Гирбубу они подошли к деревянным воротам, отделявших дворик дома бога от улочки. Нингишзида прислушался. Голос Урабу был хорошо слышан через кипарисовые ворота. Нингишзида прислушался.
— … я был злым и плохим человеком, — рассказывал Урабу. — И увидел я ануннаков, но в темноте не узнал, что это они. Нас было пять раз по восемь. Мы решили напасть на них и забрать всю добычу себе. Мы окружили их в ночи. Но когда мы подошли ближе, раздался гром и сверкнула яркая молния. Половина наших людей была сожжена ей заживо и они все попадали мертвые. Не успели мы испугаться, как из тьмы ночи появился страшный и огромный ардат-лили. Этот посланец Кур-ну-ги был такой ужасный, что смотреть на него было невозможно! Огромными когтями, свирепый ардат-лили стал рвать на части оставшихся в живых, испуская утробное рычание. Я остался один среди разбросанной человеческой плоти и уже простился с жизнью, когда перед мной появился ануннак Энки и громовым голосом произнес: Жалкий человек! Я отведу тебя на суд к Эрешкигаль! Энки поставил меня перед грозными очами Эрешкигаль…
Толпа возбужденно охнула.
— Эрешкигаль щелкнула пальцами, и из ее руки сразу появился огонь. Он вспыхнул в ночи. В этом огне Эрешкигаль решила сжечь меня, но я своими молитвами упросил ее подарить мне жизнь и не забирать меня в Кур-ну-ги! И она явила милость, не убила меня и даже сделала своим слугой. Ануннаки простили меня. Вот что произошло со мной один солнечный круг назад.
Рассказчик умолк, было слышно, как потрескивает пакля в горящих факелах, пропитанных нефтью. Сангу и Нингишзида не спеша вернулись к дому.
— Страшный рассказ, — заметил сангу. — Ты видел ардат-лили собственными глазами?
— Конечно! — самозабвенно солгал Нингишзида. — Эрешкигаль повелевает целыми стадами демонов.
— Я слышал о танцующем тростнике, которым ануннак Энки запускал огненные камни, — задумчиво проговорил Шу Гирбубу. — Велика сила ануннаков. Воистину счастлив народ рошшоти, который служит им и пользуется их защитой и покровительством.
Нингишзида понял, что сейчас самый подходящий момент для разговора с сангу. Надо ковать железо пока оно горячо!
— Шу Гирбубу, послушай, что я скажу тебе. Ануннаки прибыли в Унуг не просто так. Они хотят, что бы народ Двуречья получил звездное знание, что бы он мог подняться над другими народами, подобно горе над плоской равниной. Они хотят видеть его сильным, богатым, счастливым. Если вы, сангу и шарт города, захотите идти за ануннаками, то вас коснется божественная сила Энмешарра, который изменит Ме Унуга на более высокую нам ду[43].