В эту страшную грозу Нисаба шепнула Георгию:
— Ты спишь, мой муж?
— Нет, — вяло ответил Георгий. — Я думаю о нас с тобой.
— Я чем-то прогневила тебя? — встрепенулась Нисаба.
— Нет, жена моя, ты та женщина, о которой я мечтал всю свою жизнь и встретил случайно.
— Георг, разреши мне рассказать одну песню-легенду, которая ходит в нашем народе?
— Говори, — согласился Георгий и Нисаба начала певуче рассказывать:
Случилось это после того, как земля отделилась от неба. Волей богов был построен город Нибру, город древний, богатый, овеянный славой. Стоял он рядом с рекой полноводной. Та река Буранун называлась.
Жила в Нибру старуха. Нунбаршегуну шуму ее было. И была у нее юная дочь — Нинлиль, пятнадцать солнца кругов как на свет появилась. Нунбаршегуну, вдова, решила дочь замуж отдать за Энлиля, который, как говорили, свой род от богов вел, но в городе новым был человеком.
Нинлиль воспротивилась, что за жених? Не сангу, не шарт. Богат как тамкар, но не знатен. Обычный города житель. Такого не надо. А что кровью богами отмечен, то это не правда. Лгут люди, такое не сложно придумать. Нунбаршегуну дочь поучает: Хоть знатны мы, но бедны. Не каждый жених согласится в дом наш с крышей из кедра войти. Ты посмотри на Энлиля, подумай, хорош ли? Тебе выбирать — я неволить не стану. Нинлиль совет приняла: Пусть он меня по реке покатает на лодке. Его оценю я, достоин меня или пусть себе ищет другую.
Нинлиль жених приглянулся. Волос до плеч, молод, умен, себя с достоинством держит. Щедрый Нинлиль он сделал подарок. Ожерелье из лазурита, цвета весеннего неба. Камень этот в горах далеко добывают, в той стороне, где солнце восходит. Нинлиль хоть в камнях драгоценных немного толк понимала, цену подарку назвать не сумела.
В ладье сидя, подарком любуясь, Нинлиль не заметила, как одежды ее распахнулись, взору Энлиля ее обнаженные стройные ноги открылись. Энлиль замолчал потрясенный, красоту неземную увидев, которая только избраннику-мужу доступна.
Не сдержался Энлиль, подполз на коленях к невесте и сказал ей: Клянусь, моей ты станешь женой, даже если Буранун многоструйный потечет в обратную сторону. Не могу я терпеть страсти мук. Яви милость. Знай, что я никогда головы никому не склонял. Видишь сама — пред тобой я стою на коленях.
Нинлиль рассердилась: Я не каркида! Купить любовь лазуритом такой девы как я невозможно. Сказал ей Энлиль: Ан — мой отец. Исполнить могу я любое желанье твое. Нет такой силы, которая мне не подвластна.
Нинлиль не поверила: Ты наверно смеешься? Ануннаком назвать себя осмелится только безумец. Сказал ей Энлиль: Ануннак тебе свою любовь предлагает, стать бога женой, но гордость твоя выше горных вершин, юная дева.
Забилась, как птица, попавшая в сети, дева Нинлиль, спиной прижатая к лодке. Не спасла ее дида и Лама, что за правым плечом находилась. Восстал детородный орган Энлиля и лоно Нинлиль наполнил живительной влагой. Свершилось. И вдруг испытала Нинлиль превращенье в звезду, что утром на небе холодном сияет, и чувства, что доселе ей неизвестными были. И от этого покраснела она перед взором Энлиля. Стыдно ей было, когда шла через город, казалось, все встречные знают, что случилось с ней в барке. И путались мысли ее…
Он выбрал из многих меня… Почему? Я не знаю. Быть может, ему показались прекрасными черные косы? Быть может, в глазах моих цвета меда он разглядел нечто, что мне самой неизвестно? Может он больше других в женской красоте понимает, что жизнью рискуя, осмелился взять меня силой? Скорее увидеть его хочу я! Чтоб он солнечным жаром и лунным светом лоно наполнил мое до краев! Где ты, о ком я мечтала во снах? Решено! Отброшу сомненья! Пусть Энлиль в дом мой скорее войдет!
Дома Нинлиль сообщила: Я, замуж идти за Энлиля, согласна.
По веленью Энлиля назавтра к дому Нинлиль подошел караван. Одежды и сласти, и драгоценности, золото, утварь, ткани льняные, перья, вина из разных стран, масла, благовонья — все, что приданным зовется, он быстро доставил. Также служанок, музыкантов, певиц. Кто в дом к жене приходит, тот принимает заботы, будь это смертный — иль ануннак-небожитель.
И начался обряд облаченья невесты в одежды, достойные тела. Тело Нинлиль умастили елеем, краску из малахита зеленого на веки ей положили, лаком красным ногти покрыли. Золотые сандалии облекли ее ноги. Диадема украсила голову, ожерелье лазурное ей шею ласкает. Подвески украсили грудь, браслеты тяжелые руки обвили. Засверкала она красотой, и, увидев невесту, всех гостей словно молния, злобная зависть пронзила. Каждый вдруг на месте Энлиля после солнца захода захотел очутиться…
Свадебный пир удался, гости хмельной сикару напившись, молодых провожать стали в верхние комнаты дома.
Вдруг меламму сиянием дом озарило. Боги явились: Ан, неба бог и Энлиля отец, Инанна, богиня любви из Урука, города славного. Из Эредуга Энки прибыл, бог всех вод и источников, что остров земли окружают. Также Уту, солнечный бог, света податель. Все ануннаки, боги небесные, что никогда не живут в человеческом теле.
Заговорил Уту, как самый младший, волю богов исполняя: Око мое, Энлиль, видело твое преступленье. И совет ануннаков решил: больше синего неба ты не увидишь, по синей земле ты ходить недостоин.
Понял Энлиль в чем виновен. К богам слова обратил: Ан, отец богов, отец мой, помилуй! Разве я не спросил твоего разрешения на брак с девой юной? Разве можно меня судить за любовь к жене, свадьбу с которой я справил? Смилуйся, Энки! Разве не боги такой в этой стране установили порядок, что с древнейших времен привлекает мужчину женщины тело. Энки, разве не ты вместе с богиней Нинмах, создавая людей из глины, наделили их непохожими тела частями, которые должны единится друг с другом? Ничего, противного воле богов, не случилось. Виновен я в том, что любовь свою мы не скрыли с Нинлиль от взора Уту. Но и это случилось по воле прекрасной Инанны, что любовь в сердцах богов и людей зажигает. За что ж вы меня осудить захотели?
Ан промолчал, ничего не ответив в сына защиту. Богиня Инанна лишь равнодушно правым плечом своим обнаженным пожала. Ее гладкая кожа притянула взоры мужей на свадьбе сидящих и даже богов, что на время забыли о цели прихода. Истинно это, поскольку нет ничего в этом мире, что заставляет мужчину невольником быть нежной подруги, как готовность ее ложе свое с ним разделить.
Уту покачал головой, увенчанной солнца короной, тень набежала на лик грозного бога, взглядом своим способным сжечь все живое. Сказал солнечный бог: Свершил ты, Энлиль, насилье над девой юной. Недозволенно так поступать ни смертному мужу, ни богу. И за это ты понесешь наказанье. Счастье твое, что не смертный ты. Иначе без жалости на кол кедровый был бы посажен и умер мучительной смертью. Вот приговор наш суровый: в Кур-ну-ги, под землю ты отправляйся, Эрешкигаль где владычица. И быть тебе там, пока решенье свое мы не отменим, и вернуться обратно тебе не позволим.
Истинно молвил! — Энки сказал и топнул ногой. Развернулась земля под ногами Энлиля и провалился он вниз. А земля над ним снова сомкнулась, словно и ничего не случилось. Боги пропали, словно туман, исчезающий утром при солнца восходе. Люди, богов узревшие, стали быстрей по домам расходиться, словно боясь, что наказанье Энлиля на них перейдет. Нинлиль, оставшись одна, разрыдалась, не жена ни вдова. Боги суд сотворили над мужем любимым. Где защиту искать? К кому мольбу обратить? Но немногие знают, что боги не слышат ни молитв, ни упреков.
Повествование захватило Георгия, он внимательно слушал, но по мере как разворачивалось повествование, в нем стал накапливаться липкий страх.
Боязливо богиня Нанше в дом Нинлиль заглянула: Отец мой, Энки, мне приказал, — сказала Нанше — чтоб я собрала все сновидения злые, как собирают части, чтоб целое стало единым и нагнать их тебе, на твою на погибель. Если смешаются мысли твои, то тогда помутится рассудок. Только делать я это не стану — ты ведь не виновата, что Энлиль взял в жены тебя. Сказала еще Нанше: Такая тебе шимату досталась. Жаль мне тебя, но выбора нет. Тебе надо мужа искать. Только таблица судьбы говорит, что твой поиск будет удачным и ждет тебя великая слава.