На 1 октября 2001 г. в бригаде на квартирном учете состоит 945 семей офицеров, прапорщиков и военнослужащих по контракту… На 2002 год целевым назначением для 46-й бригады средства на жилищное строительство из федерального бюджета не выделяются.
Мы вынуждены констатировать, что Правительство Российской Федерации не до конца понимает опасность, к которой может привести эта ошибка.
Бригада и сегодня недоукомплектована командным составом, а в случае невыполнения обязательств по решению жилищной проблемы семей военнослужащих, два года честно отслуживших в экстремальных условиях в Чеченской Республике, проблема комплектования бригады станет невыполнимой.
46-я бригада — форпост борьбы с терроризмом в Северо-Кавказском регионе. Для укрепления ее морального и боевого состояния личный состав должен ощущать заботу и поддержку со стороны властных структур».
Извините за цитирование казенного документа.
Но и жизнь какая-то казенная.
Только люди унас — неказенного качества и не казенной живучести.
«Жилищные условия — хорошие», — доложил нам и. о. комбата в Гудермесе.
Он не хотел жаловаться.
Он не привык жаловаться.
Да, он гордится тем, что утеплил палатки, что сделал свою пекарню и баню.
Единственное отличие от прошлого года: новый памятник с именами двенадцати солдат.
От этой поездки почти не осталось личных впечатлений, которые должны сопровождать в дороге путешественника, пусть даже странствующего по делам казенным.
Все — как обычно: Чкаловск, борт, Моздок, вертолет, «Северный», снова вертолет, посадка, взлет, взлет, посадка… (Нет, все-таки ошибся: из-за того, что полоса в Моздоке ремонтировалась, в этот раз мы летели через Дагестан.)
А в остальном, как обычно.
Если бы не детали, запавшие в душу.
Вечером, в «Северном», комбриг повел нас в сауну, которой в прошлом году еще не было.
— Видите, бассейн! — с гордостью сказал комбриг. — А когда мы сюда пришли, в нем плавали два трупа.
Бр-р! Но мы все-таки полезли в воду.
— На восстановление аэровокзала (хотя что там восстанавливать?) из федерального бюджета выделено в прошлом году сто миллионов рублей, — сказал нам комбриг. — Но за год сменился уже четвертый директор несуществующего аэровокзала. Понятно?
И это тоже было привычно и понятно!
В 2002 году самарский губернатор Константин Титов с удивлением спрашивал у меня: «Область сделала для Чечни сто щитовых домиков. Теперь выясняется: в наличии только четыре из ста. Куда же остальные-то делись?»
Туда, туда, в эту бездонную чеченскую войну, благодаря которой меньшинство — его можно на пальцах пересчитать — бесконечно увеличивает свое и так баснословное состояние, а большинству остается только спрашивать у заезжих депутатов: «„Боевые“-то будут платить? Квартиры-то получим? Дети поступят в вузы вне конкурса и без денег?» Однажды в этой поездке мы заскочили в Буйнакск, в штаб армейской дивизии. Помню разговор с ребятами из военной контрразведки. Они поминали только что погибшего друга.
— Сейчас пошло представление на Героя, — сказал один.
— Чтобы стать Героем, надо погибнуть, — добавил второй.
— А чтобы дали квартиру, надо, чтобы тебя ранило. Желательно — тяжело, — вздохнул третий…
А так, в принципе: «Жилищные условия — хорошие» — как сказал нам гудермесский комбат, гордясь, что сумели утеплить палатки…
Когда в конце 2002-го я предложил Аркадию Баскаеву навестить ребят из 46-й бригады, он ответил: «А с чем навещать? За этот год у них ничего не изменилось…»
Вот так.
Теперь о второй истории: гибель Сергиево-Посадского ОМОНа. Хотя трагедия эта произошла еще в 2000-м, именно в 2001-м факт его гибели был наконец установлен официально, и я решился обнародовать стенограмму заседания Комитета по безопасности Госдумы РФ. Цитирую по «Новой газете».