- Живут здесь не амазонки, а русалки.
- Вот как? - я испытал разочарование. Сказка оказалась чересчур старой.
- И все же выслушай, - терпеливо продолжала она. Вот что я узнал из ее слов.
Считается, что на земле русской не осталось белых пятен. Но так ли это? Бок обок с людьми издавна существовал на Земле древний род русалок. Водяные последнее время вымерли от загрязнения водоемов, лешие исчезли вместе с вырубленными лесами, остались неприхотливые русалки, забившиеся в забытые глухие уголки. Чудесный дар телепатии позволил им оставаться незамеченными.
Водители ведут свои тракторы и грузовики в обход их деревень, при этом, пребывая в полной уверенности, что двигаются идеально прямым путем. Но русалкам одиноко без людей, и если кому-то из них приглянется случайный прохожий, она запутает, заведет его к себе, и вскоре на всю деревню три дня шумит свадьба.
- Разве русалки могут жить на суше?
- Недолго могут. Мимо нашей деревни протекает прекрасная прохладная речка. Она впадает в это озеро.
Девушка лукаво посмотрела на меня и вдруг совершенно искренне рассмеялась.
- Ты мне почти поверил! - весело воскликнула она. - Скажу по секрету, в деревне меня считают первой выдумщицей и даже прозвали Русалочкой. Я, в самом деле, хорошо плаваю, - сказав так, она прыгнула вниз и красиво, почти без всплеска, вошла в воду.
- Вот наваждение, - подумал я, - сегодня можно поверить во что угодно!
Как-то мне было не по себе. Странное, давящее чувство усиливалось тем фактом, что здесь почему-то не работала сотовая связь.
Солнце уже село на верхушки деревьев, но все еще пекло, как угли догоревшего костра. Я встал и оделся. Тревога не покидала меня, ощущение нереальности происходящего усилилось. Я посмотрел на резвящуюся Лиду и вдруг волосы у меня на голове зашевелились. Словно бы рыбий хвост мелькнул в воде.
Но она уже выбиралась на берег. Я спустился к ней и, сам не зная зачем, спросил: "А вдруг ваша русалка не приглянется этому случайному путнику?".
- Такого еще не было, Андрюша. Уйти от нас невозможно, обратного пути нет.
Я вдруг почувствовал лихорадочное желание убраться отсюда восвояси подобру-поздорову, хотя Лида казалась доброй, обаятельной и к тому же редчайшей красоты женщиной.
Была ли в сказке доля правды, или нет, я засуетился, заторопился, и, наскоро попрощавшись, ушел, испытывая перед ней крайнюю неловкость. Я не пошел, а почти побежал. В темноте я мчался, сломя голову, и только спустя некоторое время, вспомнил, что забыл саквояж с подарком. Но я не собирался возвращаться. Ужас догнал меня, нахлынув запоздалой черной волной. "А вдруг это правда, вдруг, правда?", - билась назойливая мысль.
В лесу стемнело, деревья, как безмолвные часовые, стояли сплошной стеной. Я ориентировался по далекому шуму электрички и по мере приближения к станции постепенно успокаивался. Недавние страхи улеглись и уже казались нелепыми.
Но вот лес кончился, и запыхавшийся, уставший, еще не сообразивший, что случилось, я очутился в самом центре деревни в толпе гуляющих. Шум электрички внезапно превратился в веселый задорный смех. Неподалеку залихватски играл гармонист, звонкие девичьи голоса распевали "коробочку".
- Что же ты, Андрюша, подарок-то оставил? - услышал я вдруг рядом знакомый ласковый голос и, вздрогнув, обернулся. Лида с саквояжем в руках укоризненно смотрела на меня.
- Припозднились мы с тобой, - сказала она, властно беря меня под руку. Мы пробирались сквозь толпу и почти каждому встречному она меня представляла: "Это Андрей, из города, мой жених". Женщины улыбались и радовались вместе с нами.
У большой нарядной избы я увидел упоенных счастьем молодых. Я вручил Евгению подарок, он прослезился от избытка чувств. Потом мы гуляли шесть дней подряд всей деревней, и вскоре город превратился в сказку, далекую и нереальную.