Поскольку незнакомец оказался адвокатом, Энтони представлял кого-то вроде мистера Паркса, тощего, седобородого, говорящего в нос. Мысль, что эта прекрасная, свежая и юная девушка связала себя с таким пыльным существом, потрясла его. Впервые в жизни его пытливый ум обратился к такому понятию как «развод». Он решил непременно спросить дядю Перри. Дядя Перри, несомненно, знает всё о разводах не только в этой стране, но и в Азии, Африке и Океании.
Энтони решил не ложиться спать подольше, чтобы увидеть всё, что будет происходить, но уже к девяти часам глаза его слипались. Прошлой ночью он плохо спал и два дня подряд вставал очень рано. И потому после некоторой борьбы природа взяла верх, он пожелал поварам спокойной ночи и вскарабкался по лестнице в спальню еще до того, как одноногий старик начал играть на своем аккордеоне.
Смертельно усталый, он спал гораздо лучше. Раз или два Энтони замечал сквозь сон крики и музыку, потом, спустя целую вечность сна, снова услышал пьяный голос поднимающегося по лестнице человека, распевающего перед сном.
На этот раз песня была не о призрачном всаднике, а о леди по имени Алуэтта.
Глава четвёртая
На следующий день, в воскресенье, даже Прокуренному Джо пришлось оставить ресторан закрытым. Вскоре после завтрака он появился, одетый в старый сюртук, с обмотанным вокруг шеи шерстяным шарфом и с соломенной шляпой в руках. Он поманил к себе Энтони.
— Умеешь грести?
Энтони покачал головой.
— Один раз грёб на озере, и это всё.
— Неважно, скоро научишься. Я хочу, чтобы ты подвёз меня к кораблю на рейде. Утро нынче хорошее. Тебе понравится.
Энтони был того же мнения. Он сбегал наверх за кепкой и присоединился к дяде, ждавшему на причале. Джо тянул за носовой фал маленький ялик, а тётя Мэдж, скрестив руки, наблюдала за ним.
— Течения, — назидательно объявила она. — Неопытный. Отлив начинается. Тебе нужно послать за…
— Ерунда, — перебил Джо. — Грести любой может. Я и сам не разучился пока. Эй, парень, спускайся по сходням и прыгай в лодку.
Переполняемый гордостью от оказанного доверия, Энтони спустился по прикреплённой к причалу железной лесенке и залез в лодку. Спустя мгновение к нему присоединился и Джо.
— Холодный ветер на воде, — отметила миссис Вил, обращаясь к дверному косяку. — Без сюртука…
Мужчины проигнорировали её замечание и двинулись прочь от берега. Потом Джо сказал:
— Женщины. Вечно пытаются нянчиться. Твоя тётя хочет из меня сделать младенца. Смотри, чтобы не сделала из тебя.
Энтони, сражавшемуся с вёслами, подумалось, что до сих пор его тётя не делала сколько-нибудь заметных шагов в этом направлении. Поэтому он лишь улыбнулся, показав ровные прекрасные зубы, и кивнул. Когда они отплыли примерно на сотню ярдов, дядя Джо показал за плечо Энтони.
— Глянь-ка на ту баркентину. Нет, вон ту, греби к её носу. Вези меня туда.
Энтони сбился с ритма, пытаясь делать два дела одновременно, и помедлил, пока дядя Джо его поучал. Теперь, при утреннем свете, Энтони увидел, какой дядя старый, сморщенный и худой. Его усы после каждой сентенции захлопывались, как капкан, из которого ничему не вырваться, а маленькие глазки-буравчики сверкали на солнце, когда он всматривался в залив.
Указанное дядей судно стояло далеко на рейде, едва ли не на полпути к Сент-Мовсу. Оно прибыло совсем недавно, и между ним и лодкой полно было всякого рода судов. Энтони лихорадочно старался не врезаться в какое-нибудь из них и не допустить, чтобы задели лодку.
— Не отвлекайся от гребли, парень, я скажу, что делать, — велел ему Джо, надвигая шляпу пониже на глаза. — Без надрыва, греби медленно и размеренно. Во-о-от так, во-о-от так.
Джо сегодня пребывал в куда лучшем расположении духа, чем Энтони до сих пор видел, казался проще и доступнее, чем когда как терьер крутился у своей кассы. Ни один из Вилов, кроме разве что Патриции в начале знакомства, не сказал Энтони ни слова сочувствия в связи с потерей матери. Мальчика это обидело, хотя вряд ли он сам это сознавал. Джо, который был с ней знаком, мог бы сказать хоть что-нибудь. Но вместо этого он спросил о деньгах, и более ничего. Ни слова даже о будущих планах Энтони воссоединиться с отцом. Планы можно было бы обсудить, но Энтони о них не сообщали, обращаясь с ним как с бессловесным существом.