Во вторник ночью — это была моя последняя ночь во Франции — мне приснился сон о Слэйнсе. Проснувшись, я все еще слышала рокот волн под окнами и свист ветра, обрушивавшегося на стены так неистово, что у меня от проникшего в комнату холода мурашки шли по коже. В камине догорал огонь, ленивые язычки умирающего пламени отбрасывали несмелые тени на половицы и почти не давали света.
— Пусть, — негромко пробормотал мужской голос у моей шеи. — Мы не замерзнем.
А потом руки, крепкие, надежные руки обвили меня и прижали к груди. Мне стало очень спокойно, я зарылась лицом в подушку и заснула…
Ощущение было таким живым, что, проснувшись в среду утром, я даже немного удивилась тому, что в постели я одна. Я немного полежала, щурясь от серого света, а потом, даже не включив лампу, потянулась за бумагой и ручкой, которые держала у кровати для таких случаев, и стала записывать то, что мне пришло на ум. Писала я быстро, неаккуратно, чтобы успеть изложить диалог, пока услышанные во сне голоса не начали рассеиваться. По своему горькому опыту я знала, что кусочки сюжета, которые приходят ко мне таким путем из подсознания, часто исчезают до того, как их успевает зафиксировать мой просыпающийся разум. Памяти своей я не доверяла.
Отложив ручку, я минуту сидела неподвижно, перечитывая написанное. Я увидела женщину, так же явственно, как до этого, стоя у окна в коттедже, услышала женский голос. До сих пор главными героями у меня были мужчины, но эта женщина настойчиво рвалась вперед. Персонажи иногда попадали в мои книги таким образом, стихийно и без предупреждения, а часто и против моей воли. «Может быть, — подумала я, — стоит позволить ей остаться? А вдруг Джейн была права и моя история только выиграет, если будет рассказана не Натаниэлем Хуком, а кем-то, созданным моим собственным воображением, кто смог бы своим присутствием соединить разрозненные эпизоды в сюжет? К тому же писать о женщине мне будет проще. Я знаю, как ведут себя женщины, оставаясь наедине, как они думают. Быть может, вчерашним сном мое подсознание говорило мне, что моему роману нужно именно это — женский взгляд».
Характер персонажа, решила я, вырисуется сам. Мне нужно только придумать ей имя.
Как обычно, проще было сказать, чем сделать.
Имя определяет персонаж и, как одежда, может либо подходить ему, либо не подходить. По дороге в парижский аэропорт я придумала и сразу отбросила несколько имен.
В самолете до Абердина я попыталась взяться за дело более методично: достала блокнот, вырвала из него страничку, разделила ее на две узкие колонки, затем записала в столбик все известные мне шотландские имена (а я решила, что ей нужно быть шотландкой) и стала перебирать комбинации имен и фамилий, пытаясь найти такую, которая бы меня зацепила.
Добравшись почти до конца списка, я заметила, что эти изыскания заинтересовали моего соседа. Когда я занимала свое место, он спал, ну или по крайней мере сидел с закрытыми глазами, положив голову на спинку, и, поскольку у меня все равно не было намерения заводить разговор в самолете, я с радостью оставила его в покое. Но сейчас он сидел ровно, немного склонив черноволосую голову набок, чтобы видеть, что я пишу. Делал он это очень осторожно, но, когда я посмотрела на него, он встретил мой взгляд с улыбкой и совершенно не смутился. Кивнув на блокнот, он сказал:
— Псевдоним подбираете?
Что решило вопрос с его национальностью. Сначала я приняла его за француза (почти черные волосы, привлекательное лицо), но немного напоминающий картавость выговор ни с чем нельзя было перепутать. По виду он был примерно моего возраста, улыбка его показалась мне приветливой, поэтому я улыбнулась в ответ.
— Нет, все не так интересно. Я всего лишь подбираю имя для персонажа.
— Вот как! Выходит, вы писатель. Я мог что-нибудь из вашего читать?
— Вы исторические романы читаете?
— Последний раз исторический роман я прочитал, когда учился в школе.
— Значит, вряд ли вы меня знаете. — Я протянула руку. — Каролин Макклелланд.
— Славная шотландская фамилия — Маклеллан.
— Да, только мы пишем ее по-другому. Мои родители из ольстерских шотландцев, — сказала я. — Из Северной Ирландии. Но предки действительно когда-то приехали из Шотландии. Из Керкубри.
Я произнесла это слово «Кер-КУУ-бри», как меня в свое время учили. Отец мой был страстным генеалогом и все свободное время посвящал изучению истории нашей семьи. Я с младых ногтей в подробностях знала свою родословную, как первый Макклелланд, прародитель нашей линии, перебрался из Шотландии в Ольстер. Случилось это примерно в то же время, когда происходила история, которую я сочиняла, то есть в первых годах восемнадцатого века. В Ирландию приехал Дэвид Джон Макклелланд и… Как там звали его жену? София как-то там.