Итак, после падения единого культурно-идеологического центра (Царьграда = Константинополя в 1453 году) образовалось несколько империй нового типа, не таких, какой была Византийская: Османская, Испанская, Португальская, Британская и Австро-Венгерская в XVI–XVII веках, Российская в XVIII веке, Французская и Германская в XIX веке. Теперь, чтобы восстановить действительную картину развития цивилизации на Земле, нам необходимо прояснить, что подразумевали люди под словом «Империя».
В Испании и Португалии, в Италии и Англии, во Франции и России это слово выводят от книжного латинского impero («повелеваю»); в итальянском это – impero, в испанском и португальском imperio, в английском и французском языке empire. В немецком языке такое слово вообще отсутствует, а понятие «империя» передается словом «рейх», что значит просто государство.
А вот по-гречески «эмпириа» означает «знание, человеческий опыт», а понятие «империя» в смысле власти передается словом «автократия», то есть самодержавие. И эта разница в понимании смысла «империи» не только сразу показывает нам эволюцию слова от Царьграда до окраин, но и лишний раз подчеркивает значение Германии как центральной части латинской империи в Европе. А заодно объясняет, каким образом на колоссальной территории, от Британии до Индии, Таджикистана и некоторых районов Китая сложился так называемый индоевропейский язык, породивший затем столько диалектов и национальных языков Европы и Азии.
Ведь мы видели на примере папуасов, друзей Миклухо-Маклая, сколь быстро разделяются языки при отсутствии или ограничении совместной деятельности. Индоевропейский язык тоже разделился. Но что же привело к его распространению в прошлом? А вот что: наличие единого генератора культурно-идеологических правил, «империи», обеспечивавшей легитимизацию территориальных владык, общий суд и общие правила торговли.
Первичная империя технически не могла быть и не была унитарным государством или абсолютной монархией, то есть империей в современном смысле слова. Неспешность передвижения определяла и неспешность развития общественных структур. Система взаимоотношений регионов с Царьградом строилась по-разному: от прямого правления в близлежащих регионах, до феодальных договоров с более отдаленными правителями по образцу вассал-сюзерен, или даже «демократических» (формально равноправных) договоров с европейскими городами-республиками типа Венеции и Новгорода.
Но в каждой местности осваивали способы управления, а система власти требовала учета и контроля. Поэтому нет ничего удивительного, что методы такого учета и контроля разные владыки тоже «слизывали» с византийского образца, в те еще времена, когда греческий язык был письменным языком межнационального общения.
Сегодня вряд ли кто задумывается над тем, что первоначально означали дворянские титулы владетельных феодалов: граф, маркиз, барон и т. п. А ведь, например, немецкое граф значило «писарь» (от греческого grapho – «пишу»). Итальянский «граф» – conte, как и французское comte, означало «учет» (итальянское contare и французское сompter – «считать»). В новых европейских империях «графьями» стали потомки прежних писарей и учетчиков. Так что между русским приказным дьяком (по сути, министром), французским дюком (герцогом) и венецианским дожем этимологически большой разницы нет. И это не должно нас удивлять: законы эволюции всеобщи, чиновники при родовом вожде повсюду «переродились» в аристократию.
Отсутствие национальных государств, юридически оформленных границ и миграционного законодательства, при наличии торгового интереса, вели к тому, что люди разных племен перемещались к центру притяжения – Царьграду, и обратно. Так в Царьград попадали знания обо всех открытиях и изобретениях, о разных диковинах и необычных природных явлениях, и город на этом только увеличивал свое преимущество: он был не только главной столицей, но и главным хранилищем и распространителем знаний.
Основная, хоть и не осознанная идея единственной тогда Империи заключалась отнюдь не в порабощении одного народа другим, не в подавлении инакомыслящих (иноверцев), а в сохранении единства человечества. Любая динамическая система имеет целью свое собственное выживание; вот почему знание (эмпириа) о том, как правильно жить, объединило людей. Создалась эта удивительная Империя естественным, эволюционным путем, а то, что в нее входила вся Западная Европа, подтверждается тем, что собственно западноевропейской культуры как таковой минимум до XIII века просто не было, – она была частью византийской культуры и кое-где оставалась таковой даже позже XIII века. Так, алтарные православные росписи Андрея Рублева (например, «Деисусный ряд») и алтарные католические «ретабло» в Испании (например, в Севилье), выполненные в одно и то же время (конец XIV века), и композиционно, и функционально однородны, они принадлежат общей византийской культуре.
А не странно ли, что старейшая православная церковь боснийского Сараева (XV век) по внешнему облику похожа не на христианский храм, – нет ни купола, ни креста, ни колокольни, – а на синагогу? Слово синагога греческое, означает «собрание». По внутренней же планировке эта боснийская церковь схожа даже с мечетью, с раздельной нефовой выгородкой для молящихся женщин.
Не менее удивительны церковные сооружения Западной Европы XIII–XIV веков – баптистерии, например, Флоренции и Пизы. По сути, они представляют собой крытые проточные бассейны, разделенные на сектора, предназначенные для массового крещения. Это – функциональные здания, а не памятники, и раз они строились в XIII–XIV веках, то значит, тогда и была реальная необходимость в массовом, а не в индивидуальном крещении, как сегодня.
Это прямо говорит о том, что христианство в Западной Европе стало массовым не в IV, как полагают историки, а в XIV веке. Да и не только в Европе; вряд ли сильно раньше перешла от иудеохристианства к христианству сама Византия.
В старом городе Пизе, помимо крепостных стен, сохранилось всего четыре памятника: самым древним считается уже упомянутый баптистерий, затем знаменитая падающая колокольня, собор Св. Иоанна, и… действующее до сих пор гебраистское (древнееврейское) кладбище византийского обряда, расположенное слева от ворот с внешней стены крепости. Все правильно – иудейский обычай хоронить покойников за стеной города хорошо известен. Но «древние евреи византийского обряда» по-русски называются хазары, а поскольку христианских захоронений в старой Пизе нет, это означает, что хазары и построили этот самый город.
А что же это были здесь за иудеи? А это были те же самые жители, что и позже, но в рамках каганата. Примерно такие же перемены произошли в народонаселении России за ХХ век. «Народ православный» исчез, вроде бы без следа, затем откуда-то появилась «новая общность – советский народ», а теперь, когда и эта «общность» вслед за «народом православным» провалилась в тартарары, живут в России «россияне». Через 700 лет школьники, пожалуй, не будут понимать, что ЛЮДИ-то никуда не девались при этих переменах.
Между тем хазарское вероисповедание весьма отличается от ортодоксального иудаизма – это именно иудеохристианская вера; надо полагать, ортодоксальный иудаизм сильно моложе, чем это принято думать: он возник на базе того же иудохристианства (иначе – апокалиптическое христианство), от которой произошли и христианство, и мусульманство. То есть «хазары» – не племенное название, а религиозное, вроде «христиан» или «мусульман»; в их среде выдвинулись священники иного закона, которые и крестили затем людей в баптистериях. Ведь было бы натужной выдумкой предполагать, что «неправильные» хазары построили город, а потом куда-то ушли, а потом пришли «правильные» люди и приняли христианство.