Прежде всего, она допускала, что должна ставить дочерние чувства и послушание отцу превыше какой-то там отвлечённой любви к справедливости в отношении избитого голландца. Опять же, с другой стороны, почтение к родителям должно было помешать ей выйти за Тома против желания отца. Или же, если она вышла за Тома, то следовало безропотно и смиренно согласиться с условиями семейной жизни? Другие женщины ведь соглашаются. Когда выходишь замуж, то выходишь замуж и в радости, и в горе; а верность отцу машинально переносится на супруга. Отныне муж становится превыше отца. Словно меняешь одного мужчину на другого. В любом случае, мужчину не критикуют, чего нельзя сказать о женщинах.
Или это предвзятое мнение? Действительно ли они правы, а она нет? Возможно, остальные из этого ирландского полка не совсем ошибались во взглядах. Между мужчиной и женщиной, которые любят друг друга, часто существует своего рода чувственная привязанность, выходящая за рамки простого личного суждения. Есть что-то достойное восхищения в том патриоте, который в переломный момент сказал: «Это моя страна, права она или нет». Так нет ли и в супружеской жизни или в семейных отношениях чего-то столь же достойного восхищения, когда женщина…
Да, думала она. В переломный момент, да. Но нет ничего замечательного в патриоте, который говорит: «Моя страна права во все времена». Настоящий патриот, несомненно, это человек, который всегда поддерживает свою страну в случае нужды, но оставляет за собой право на собственные суждения, когда тяжелые времена закончились. Так почему женщина не заслуживает такого же права?
Конечно, тут важнее всего точно определить, когда наступит переломный момент. В то время она, естественно, не считала случай с голландцем таким, но из-за огромных последствий была готова признать свою ошибку. И аналогия с переломным моментом не совсем сработала в ее отношениях с Томом. Внезапно возникла несовместимость, которая усилилась, и Пэт поняла, что это непреодолимо. Можно ли в таких обстоятельствах оправдать патриота, если он покидает свою страну?
Она распустила кудрявые густые волосы, и они рассыпались по плечам; потом начала аккуратно причесывать их щеткой, что часто находила успокаивающим. Но сегодня как будто ничего не действовало, и вскоре Пэт сдалась и села на кровать.
Она полагала, что судьба всех бунтарей — одиночество. В каком-то смысле она всю жизнь чувствовала себя бунтаркой, всегда испытывала нежелание безразлично кланяться тому, чему кланяются другие. Без излишнего самомнения она понимала, что между ней и большинством знакомых есть разница. Она быстрее двигалась и быстрее думала. Часто в разговоре Пэт обнаруживала, что бежит впереди, как ребенок перед бабушкой с дедушкой, возвращается к ним и снова бежит. И часто ее раздражала медлительность. Но она всегда любила личную свободу, как своего рода самое ценное достояние. И то, что это была скорее духовная, а не материальная свобода, казалось, не имело значения. Ей было предназначено вернуться в уединение собственного сердца.
Лишь в этом году материальная зависимость вступила в конфликт с независимостью духа; но как только началась борьба, Пэт казалось жизненно необходимым отказаться от компромиссов.
И пока она не шла на компромисс. Но чувствовала, что теперь настроила против себя все общественное мнение. Борьба будет долгой и трудной, и ей это не нравилось. Она просто хотела быть счастливой и свободной и жить в дружбе со всеми. По сути, не было человека менее склонного к ссорам, чем она, если бы только жизнь была готова дать ей толику свободы и самоуважения.
Она нетерпеливо встала, взяла полотенце и пошла в ванную, где вымыла руки и лицо холодной водой. Вернувшись в свою комнату, надела другое платье и уложила волосы. Открыв ящик и вынув брошь, она увидела письмо, которое неделю назад нашла на туалетном столике.
Пэт взяла его и развернула, мгновение смотрела на него со странным чувством вины, как будто даже глядя на него, предает саму себя.
Дорогая Пэт!
Я сделал несколько попыток начать это письмо и каждый раз рвал его, чтобы начать заново, мучась от невозможности облечь в слова свои истинные чувства по поводу субботнего вечера.
Во-первых, позволь мне со всей ясностью заявить, что, если те беспорядки, которые я устроил, каким-то образом ускорили смерть твоего отца, то я сожалею куда больше, чем могу выразить. Я ему не нравился, потому что я адвокат и потому что хотел забрать тебя у него. По поводу второго — я понимаю его чувства, и я искренне ему сопереживал и глубоко опечалился, услышав о его смерти.