Присутствовали все члены спасательной команды, кроме Тома Митчелла, мальчика, которого уложили спать, трезвенника Абрахама Джарвиса и Майка Смита, который слишком рано начал праздновать и завалился спать у своей входной двери. Была там и пара репортеров, которые весь день задавали вопросы, фотографировали и всячески мешали, а сегодня вечером из Плимута прибыли еще двое и прицепились к Бенджамину Блэтчфорду, капитану спасателей.
Теперь, когда все возможное уже было сделано, он был не прочь рассказать о кораблекрушении в обмен на бесплатную порцию пива. Бен Блэтчфорд очень не любил побираться; он бы не принял бесплатную выпивку от незнакомца при обычных обстоятельствах; но сейчас давал двум репортерам кое-что взамен, а потому, по его мнению, это было справедливо.
В дымном и шумном баре звучали добродушные шутки.
— Заметьте, — рассуждал он, — это ведь Эйб Джарвис задумал втащить старый станок на тот мыс. Кому-нибудь из нас это всё равно так или иначе пришло бы в голову, но он предложил первым. «Попробуем с мыса Сол, — сказал он, — выпустим ракету прям рядом с полем Хоскина». И вправду, хоть и чумовая это работёнка — затащить туды станок, но когда мы его втащили, первая ракета улетела слишком далеко. Красивый выстрел получился, подумал я тогда. А ведь дул почти что ветер с траверза, понимаете? Тут надлежало шибко хорошо в этом деле разбираться.
— Сколько примерно времени потребовалось, чтобы снять всех, мистер Блэтчфорд? — спросил один репортер в очках в золотой оправе.
— …Когда линь закрепили? Не могу точно сказать сколько, мы не следили за временем. Час, наверное, прошёл. Дорога была каждая минута, заметьте, каждая минута. Мы страшно взмокли, когда всё закончилось, хотя и ветер дул холоднющий, как лёд. Я прям так и сказал. «Ребята, дорога каждая минута. Нам надо срочно перебросить линь, иначе…» Так я сказал.
Репортер понимающе кивнул.
— Да, полагаю, это было рискованно. Кого вы спасли первым? Даму, наверное?
Бен Блэтчфорд вытер бороду.
— Нет. Сначала отправили юнгу, чтобы проверить линь. Потом капитана…
— Капитана? Я думал, что обычно…
— У него были сломаны ребра. Когда его перемещали, он был в тяжелом состоянии. Мы подумали, что он мертв, но он просто был без сознания. Говорят, его доставили в больницу Труро. Дама была третьей. Потом семь членов экипажа, последним помощник. Вот и всё.
— Она была женой капитана?
— Нет.
— А, — протянул другой репортёр, предвкушая романтическую линию.
— Говорят, она владелица судна.
— Она все еще в Соле?
— В таверне, как я недавно слышал. Ей дали лучшую комнату над гостиной. Так говорит миссис Николс, а у меня нет оснований ей не доверять.
— Еще пинту, мистер Блэтчфорд? Безусловно. Три пинты, пожалуйста. Интересно, можем ли мы ее увидеть, Джордж? Это должно заинтересовать читательниц.
— Пропущу глоток позже. Продолжайте, мистер Блэтчфорд, что вы сказали?
— Привет, Том, — произнес Бен Блэтчфорд, опуская кружку. — Наконец-то вырвался от жены? Редкий случай, когда она сделала хорошее дело, доставив бочку на берег этим утром. Что в ней было?
— Ну да, ты, наверное, сам на неё глаз положил, Бен Блэтчфорд?
Среди дыма разгорелась добродушная перепалка, к которой присоединились другие голоса. Мистер Николс, домовладелец, оперся локтями о стойку бара и спорил с толстым мужчиной в обтягивающем красном свитере. Слепой в углу кивал, ухмылялся и жевал беззубыми челюстями. Вскоре Блэтчфорд снова повернулся к репортерам.
— Я так понимаю, что один человек утонул, мистер Блэтчфорд? Член команды?
— Нет, это был пассажир. Пытался доплыть до берега с линем, когда они решили, что мы не сможем добросить линь до судна. Это глупо, но говорят, его было не удержать. Он называл себя чемпионом по плаванию и не желал ничего слушать. Такое со многими случается. Нервы сдают, понимаете? До этого я видел, как они пытались спустить лодку на воду. Это ж понапрасну рисковать жизнью. Мы всегда пытаемся дать сигнал оставаться на месте, но этого не видят.
— Этот пассажир, был ли он родственником дамы, вы не знаете?
— Брат, кажись. Но лучше спросить ее, верно? — Серые глаза Бена Блэтчфорда уставились в пространство, и он снова закурил трубку. — Его бы вытянули, конечно. Так всегда было. Говорят, когда он выдохся, они натянули канат, но он порвался. А чего ж еще ждать? Конечно жаль.
Взгляд Блэтчфорда переместился на репортера в очках. Казалось, он оплакивает смерть человека.