- Гели, - он сел рядом со мной и обнял меня. – Ни одна работа не может быть важнее тебя. Признаться, в командировку я поехал, чтобы отвлечься. За работой чувства немного притупляются. Нужно было подумать о тебе, малышка. Ведь у тебя не было такой возможности. Прости, милая…
- Зато теперь ты рядом, - я улыбнулась ему. – Ты ведь побудешь со мной?
- Столько, сколько тебе понадобится, - он нежно поцеловал меня. – Я был не прав. Теперь я буду с тобой…
На очередной митинг мы приехали вместе с фотографом Альфа Гофманом и его дочерью, Хенни. Альф предложил нам занять правительственные места, но мы отказались: зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Приколов к своей одежде значки со свастикой, мы ушли к зрителям.
- Волнуешься? – спросила Генриетта.
- Да, - честно призналась я. – Как будто это мне предстоит прочесть речь. А я даже не знаю, о чем он будет говорить…
Мы засмеялись.
- Ой, Гели, лучше не слушать, что они говорят! После речи мистера Гитлера уйдем отсюда?
- Куда, Хенни? Мы должны дождаться наших мужчин.
-Ну, хотя бы в кафе, а? – Генриетта откровенно скучала, и поэтому я согласилась. Дослушав речь, в которой в этот раз ничего нового для меня не было, мы перешли дорогу и сели за столик в кафе.
- Подождем здесь, - улыбнулась Хенни. – Не будем там толкаться.
- Да, там или слишком много нацистов. Или же слишком мало места, - мы засмеялись.
- Так, а что возьмем…
- Ты учти, что митинг уже заканчивается, - заметила я. В этот раз Альф читал речь только в самом конце, дав тем самым дрогу молодым: многие пришли только чтобы услышать его.
Хенни принялась изучать меню. Я посмотрела в сторону митингующих: и все же они молодцы! Они кажутся одним целым, и в то же время каждый остается личностью. Конечно, я не могла судить о каждом штурмовике, но ведь я знала многих…
- Девушки, а вы что, нацистки, да?
Этот голос отвлек меня от мыслей.
- А, собственно, в чем проблема? – поинтересовалась Хенни.
- Да вроде девки красивые, а дуры…
Я обернулась. К нам подошли три парня, на вид им было лет по двадцать пять. Один из них, темноволосый и темноглазый южанин, похоже, был их лидером.
- Ну, чем заниматься и во что верить – только наше дело, - заметила я. «Это все свастика у меня на шее» - подумала я. Иногда именно этот символ выдавал меня.
- Правда? Что, не можешь даже аргументировать? Да вы кроме «Моей борьбы» и не читали ничего…
Хенни улыбнулась, я тоже подавила смешок: признаться ни я, ни она не читали книгу Альфа: он сам просил нас не делать этого.
- Вы, кажется, шли мимо, юноши? – отметила она.
- А у нас страна свободная, и делать я буду что хочу, ясно? И вы не заставите меня не любить мою страну за то, что у нас тут живут евреи…
Я пожала плечами: разве мы говорили что-то о любви к стране?
- Что молчишь, язык проглотила? Красивая баба, а туда же! Ладно, эта дура малолетняя, но ты! – обратился один из парней ко мне. Генриетта покраснела. – Вот зачем тебе оно надо? – он сел к нам за стол.
- Кажется, я уже дала вам понять, что не хочу разговаривать с вами, - отметила я. – И за стол я вас не приглашала…
- А я вот пришел, и что?
- Пошли отсюда? – попросила Генриетта. Мы встали, но один из парней схватил меня за плече:
- Никуда вы не пойдете, потому что мы будем говорить с вами…
- Вы пьяны, - Генриетта хотела оттолкнуть его от меня, но парень грубо отодвинул ее. Генриетта задела стул, который с грохотом упал на землю.
Пожалуй, это и спасло нас: шум привлек внимание охраны. Несколько штурмовиков, следивших за порядком на митинге, и, разумеется, знающих нас, поспешили к нам.
- У вас проблемы? – один из охранников освободил меня, другой загородил собой Хенни.
- А вы так за каждую сучку воюете?
- Молодой человек, за это можно и получить.
- Да я сам тебе сейчас в морду плюну, а ты мне ничего не сделаешь!
- Не вынуждайте меня, в гневе я вам не понравлюсь, - заметил Ханс, мой знакомый штурмовик. Признаться, я не могла представить его злым, но все ведь бывает…
Мы с Генриеттой оказались в центре ссоры, и поэтому вынуждены были наблюдать все.
- Как думаешь, это надолго? – шепотом спросила она.
- Есть только один способ прекратить это, - заметила я, взглянув на место проведения митинга. – И он сейчас будет применен.
Хенни улыбнулась: мы обе заметили, что Альф увидел столкновение и теперь направляется к нам. Он поставит их на место! Но его реакция была совершенно неожиданной:
- И в чем тут дело? – спросил он относительно спокойно. Но, похоже, спорить с ними он не собирался.
- Да мы пару шлюшек снять решили, а твои не дают, - говоривший посмотрел на нас с Хенни. Двое других засмеялись: они были уверенны, что они в безопасности.
- Ты сейчас что сказал? Да ты их пальца не стоишь!
Альф подошел ко мне, и заметил след от руки на моем плече:
- Так, а это еще что? Это они сделали? – я опустила глаза: увы, я знала, чем закончится эта стычка. – Они, я тебя спрашиваю?
- Ну и? В суд подашь? – южанин демонстративно сплюнул на землю.
Альф зло посмотрел а него, после чего с размаху ударил его плеткой по лицу:
- Разберитесь с ними тут, - приказал он охранникам. – Чтоб не повадно было. А вы в машину, и быстро! – мы подчинились.
- Вот скажите, какого черта вы решили уйти? – это была часть очередного монолога на тему «ты не ценишь моих усилий», но я предпочла ответить:
- Мы хотели передохнуть…
- И что, передохнули? Да ваше счастье, что вас не узнали! Как можно быть такими безответственными? – признаться, Альф был в ярости. Другая бы на моем месте испугалась его и ни смогла бы сказать ни слова, но я все же продолжала спор:
- Наше счастье, что у автомобиля поднята крыша, - заметила я. – Прекрати на нас кричать! Мы можем пойти туда, куда захотим…
- А вот они так не думают! Хорошо только царапинами отделалась… - дальше я старалась не слушать. Альф говорил что-то об опасности, о ненависти к нам. Я слышала эти слова не раз, но только сегодня поняла, что от части он прав.
Мы вышли из автомобиля. Охрана открыла дверь в фотоателье, принадлежащее отцу Хенни. Не смотря на то, что людей поблизости не было, они были сверх осторожны.
- Не шагу из дома без охраны! – сказал Альф мне, когда за последним охранником закрылась дверь.
- Альф, это единичный случай…
- И не думай так! Они только и ждут, чтоб навредить мне, понимаешь? Ты только подумай, Гофман, чуть не навредили жене вождя. Вот повезло гадам! А ты даже не пытайся спорить! Ясно? Или тебе одного случая мало? Вот, и Хенни подставила…
- Альф, перестань, - я опустила голову. – Нам и без того плохо. А тут еще и ты со своими нотациями…
- Гели, - Альф обнял меня. – Мы ведь волнуемся за вас, маленькие вы наши. Ну неужели так сложно быть совсем немного осторожнее? – теперь он говорил спокойно, и даже нежно. Я заметила, что Гофман так же обнял свою дочь.
- Хочется немного свободы…
- Ой Гели, Гели… Ну почему ты не можешь понять, что жизнь дороже? Лучше перестрахуемся, чем потом будем избавляться от последствий. Они же и избить вас могли. Ну, ничего, ничего, все уже закончилось, - он прижал меня к себе. – Только больше так не делайте, договорились?
Я кивнула.
- Ну вот и хорошо. А теперь мы пойдем выбирать фотографии для газет, а вы займитесь чем-нибудь. Но на улицу не шагу, - Альф улыбнулся сначала мне, потом Генриетте. – Не вынуждайте нас запирать дверь…
Вечером я заклеила царапины: не хотела, чтобы кто-то видел их. Решат еще, что это дело рук Альфа.
- Что такое? – спросил он, заметив пластырь. – Болит?
- Нет. Не особо. Не хочу, чтоб кто-то видел, и все…