В какой-то момент в поле зрения установленной где-то вверху камеры видеонаблюдения появился человек, который расхаживал взад-вперед по дорогому ковру и явно пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Он то рвал на себе одежду, то дергал себя за волосы. Присмотревшись, Логан узнал доктора Стрейчи, изрядно постаревшего и выглядевшего лет на шестьдесят – шестьдесят пять. То и дело ученый останавливался и наклонялся вперед, зажимая ладонями уши и как будто пытаясь блокировать некий невыносимый звук.
– Мы поместили его туда, – объяснил Олафсон, – чтобы не навредил ни себе, ни кому-либо еще до прибытия помощи.
Тем временем на экране Стрейчи подошел к двери и принялся дергать ее, что-то при этом выкрикивая.
– Что он говорит? – спросил Логан.
Олафсон покачал головой.
– Не знаю. Боюсь, какой-то бред. Качество аудиозаписи очень низкое, встроенный микрофон имеют лишь немногие камеры видеонаблюдения.
Между тем Стрейчи не только не успокаивался, но и наоборот, возбуждался все сильнее. Он стучал по стенам, выдергивал с полок и швырял через комнату книги. Снова и снова ученый останавливался, затыкал пальцами уши и мотал головой, как поймавший крысу пес. Потом подошел к окну и принялся колотить по нему кулаками, но разбить освинцованное стекло оказалось не так-то просто. Потерпев неудачу, Стрейчи заметался, как слепой, по библиотеке, шатаясь, размахивая руками, натыкаясь на стены и переворачивая столы. В какой-то момент он оказался недалеко от камеры, и голос его стал яснее, но потом Стрейчи отвернулся, отдуваясь и оглядываясь по сторонам. И вдруг затих.
Краем глаза Логан заметил, что Олафсон перестал смотреть на экран.
– Должен предупредить, Джереми, эта часть чрезвычайно неприятная.
Человек на экране снова направился к окнам. Сначала медленно, потом быстрее, решительнее. Подойдя к ближайшему, он попытался поднять раму, но та сдвинулась лишь на несколько дюймов.
Стрейчи перешел к соседнему окну и принялся дергать раму вверх, но и здесь его успех измерялся парой дюймов. Старомодные, с металлическим кантом, рамы были очень тяжелы; кроме того, их десятилетия не чистили и не смазывали.
С третьим окном узнику повезло больше – уже со второй попытки рама поддалась и сравнительно легко пошла вверх. Сначала Стрейчи толкал ее обеими руками, потом приспособился делать это плечом. Логан даже расслышал, как он сопит от натуги. Старания наконец увенчались успехом, и рама поднялась на максимальную высоту: почти на пять футов от подоконника.
Сетки на окне не было, поскольку библиотека находилась на первом этаже, и теперь ученому открылся путь к свободе. Оставалось только сделать еще один шаг. «Так в чем же здесь трагедия? – подумал Логан. – Ну поехала крыша у одного ученого, и что?»
Стрейчи, однако, выпрыгивать из окна не стал, но наклонился, протянул руку к правому краю и как будто нащупал что-то в пазе. Цепь, понял вдруг Логан и, заинтригованный, даже подался вперед. Держа цепь в одной руке, другой Стрейчи совершал какие-то манипуляции с неким предметом, который оставался скрытым от камеры наблюдения.
Потом он поднял руку, и Логан увидел в ней железный противовес, штуковину около десяти дюймов в длину и, по-видимому, довольно тяжелую. Отсоединив противовес от цепи, Стрейчи бросил его на пол. Теперь рама оставалась в поднятом положении лишь потому, что ученый удерживал цепь.
Логан вдруг поежился, словно его коснулось леденящее дыхание страха.
Не выпуская цепь, Стрейчи опустился на колени перед окном и положил голову на подоконник. Логан замер, не отрывая взгляд от экрана и слыша хриплое, прерывистое дыхание.
А потом Стрейчи выпустил цепь из пальцев… С резким пронзительным скрипом, напоминающим гудок поезда, тяжелая металлическая рама ухнула вниз. И даже грохот от удара не заглушил жуткий треск кости. Тело несчастного дернулось, словно от прикосновения оголенного электрического провода. Логан торопливо отвернулся, но еще раньше отрубленная голова улетела в цветочную клумбу под окном библиотеки, а бесстрастный глаз камеры наблюдения зафиксировал густой поток черной крови.