Стержаков перехватил её в коридоре, когда она уже собиралась уходить. Самойлова застыла, а потом обернулась и виновато посмотрела на него.
— Борь, мне идти надо. Я всё сделала, на столе лежат документы.
— Да видел я документы! Тань, ты долго будешь бегать? Ерундой занимаешься какой-то! У нас контракт, у нас французы вот-вот приедут, а ты?
Самойлова глубоко вздохнула, набираясь смелости, и сказала:
— А мне нужен отпуск.
— Что тебе нужно? — не понял он.
— Отпуск, — повторила она и решительно напомнила: — У меня отпуска не было полтора года, разве я не имею права на отпуск?
Борис маетно посмотрел на неё.
— Танюш, ты с ума сошла? Сейчас?
— Ну да, сейчас. Мне очень нужно, правда. — Ей было очень неудобно перед ним, понимала, что создаёт Борису массу неудобств, но как оказалось, совместить ребёнка и работу довольно трудно. И приходилось делать выбор.
Стержаков приблизился к ней, загородив её от чужих взглядов своей спиной, и посмотрел пристально.
— Хорошо. Хочешь в отпуск, иди в отпуск. Съезди куда-нибудь… а я подъеду через неделю, идёт?
Она закусила губу, а взгляд стал ещё более виноватым.
— Борь, я не могу… ехать никуда не могу. Я обещала с Артёмом посидеть несколько дней.
Он удивлённо посмотрел.
— Что ты?.. Так ты из-за этого отпуск берёшь? Зачем тебе это? Из-за чужого ребёнка.
Татьяна поморщилась и отвела глаза.
— Боря, я не могу так просто тебе объяснить, но мне надо, правда. Тебе этого мало? Я тебя прошу! Мне нужна неделя! Всего неделя! И то… я же никуда не уезжаю. Как только я понадоблюсь, я сразу приеду, обещаю!
Он только головой покачал.
— Ерунда какая-то! Не понимаю тебя. Ты теперь всё время пропадаешь там! Что происходит?
Таня не знала, что ему сказать. Томилась под его настойчивым взглядом, а потом выразительно посмотрела на часы. Стержаков заметно скис.
— Тебе надо идти, да?
Она кивнула.
— Очень надо. Прости. Мы с тобой потом поговорим, обещаю.
Борис сунул руки в карманы брюк и качнул головой.
— И ты мне объяснишь?
Самойлова с готовностью кивнула. Сейчас она бы согласилась на что угодно, лишь бы он её отпустил без дальнейших расспросов.
— Так можно? Отпуск, в смысле? — Татьяна умоляюще посмотрела на него.
— А что мне с тобой делать? — вздохнул Стержаков. — Но, Таня, если что…
— Я на связи! — Самойлова просияла и едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. — Я сразу приеду, клянусь тебе!
Борис взял её за руку.
— А поужинать?
Она замялась, а потом неуверенно пожала плечами.
— Я не знаю… Не знаю, во сколько освобожусь. Но я позвоню!
— Ты в няни к ним нанялась, что ли? Родители не в состоянии за ребёнком уследить?
— Борь, давай потом. Я, правда, опаздываю!
Стержаков махнул рукой.
— Иди! Иди, пока я не передумал!
Конечно, ей было очень неудобно перед Борисом, но сейчас о Стержакове она беспокоилась в последнюю очередь. В конце концов, он вполне взрослый мальчик.
Дверь ей открыл Артем, и Тане сразу от него досталось.
— Чего ты так долго? Я думал, ты не придёшь!
— Ну что ты такое говоришь? — удивилась она, наклонилась и поцеловала его. — Я и так торопилась. — Сняла пальто и вдруг вздрогнула, когда в комнате заработал пылесос. Недоумённо посмотрела на своего воспитанника. — Это папа?
Артём засмеялся и попытался подтянуться, ухватившись за перекладину вешалки.
— Не-ет! Это Люся!
Татьяна вздохнула и покачала головой.
— Ещё и Люся… Я с вами с ума сойду!
Люся оказалась женщиной средних лет, выдающейся комплекции и с добродушной улыбкой. Первой заговорила с Татьяной, тут же выключив пылесос, как только они вошли в комнату.
— Здрасьте вам! Это вас Роман Игоревич ждал?
Татьяна неуверенно улыбнулась в ответ, а потом посмотрела на Артёма.
— Он меня ждал?
— Ждал, ждал, — ответила за мальчика Люся. — Всё утро ходил из угла в угол, чего-то выжидал… Я ему говорю, посижу я с мальчиком, проблема-то какая в этом? У меня своих трое, неужто не справлюсь, а он только отмахивается! Ой, меня Людмила зовут, я домработница! А вы няня новая?
Таня немного растерялась, задумалась, а Тёмка вылез вперёд и совершенно запросто воскликнул:
— Люся, она не няня, она папина подруга! Да, Тань?
Ох, уж эта детская непосредственность! Татьяна заметила, что взгляд домработницы мгновенно стал до бесстыдства любопытным, и Самойлова поторопилась сосредоточить всё своё внимание на ребёнке.
— Тёма, ты ел?
Тот не ответил, сел на подлокотник дивана и кувыркнулся назад.