– Если спальню можно назвать залом, а половую жизнь – спортом, то да.
– А где ты накачивала такие упругие груди? – поинтересовался он, задирая ее свитерок и целуя атласную кожу.
– Их надо по утрам обкладывать колотым льдом, – объяснила Наташа. – От холода все сокращается и делается упругим.
– Сокращается – да, – согласился Дрыглов. – А вот что делается упругим – это ты погорячилась.
– Сейчас проверим!
– От него щекотно! И потом, у меня в холодильнике нет льда.
– А водка у тебя в холодильнике есть?
– Кто же везет даму на дачу, если в холодильнике нет водки, – рыцарски удивился Дрыглов.
Они сели за красиво накрытый стол. Для большей изящности Дрыглов не пожалел нарвать с клумбы цветов и украсить сервировку тонкой вазой.
Наташа после первого тоста набрала полный рот водки и припала к его устам поцелуем. Она заставила его разжать губы и напоила пьянящим напитком из собственного рта. Голова Дрыглова закружилась. Счастье охватило его.
– Это лучшая выпивка в моей жизни, – сказал он, закусив соленым рыжиком. – А другие рюмки у тебя есть?
– Твой вопрос напоминает мне одну мою подругу, – сказала Наташа. – Она всегда жалуется, что муж почти никогда не дарит ей цветы. А если когда-нибудь приносит, то ей приходится тут же ложиться на спину и раздвигать ноги.
– Разве у них в доме нет вазы? – удивился Дрыглов. – Нет, тебе я такого никогда не предложу.
Выпив и закусив, они разожгли огонь в декоративном камине и решили перейти к предварительным любовным играм. Для начала Наташа решила поразить Дрыглова красотой своего тела. Она стала постепенно раздеваться, а он постепенно терял дар речи. Когда речь исчезла, он начал терять сознание.
– А почему у тебя такие большие груди, дитя мое? – спросил он.
– Это чтобы тебе было за что держаться.
– А почему у тебя такие широкие бедра, дитя мое?
– Это чтобы тебе было удобнее лежать между них.
– А почему у тебя твои очаровательные волосы на лобке слева черные, а справа светлые? – удивился Дрыглов.
– Я их крашу, – объяснила Наташа. – Иногда хочется быть блондинкой, а иногда – брюнеткой. Повернешься к зеркалу боком, посмотришь себе между ног – вот ты и брюнетка. Разве тебе не хочется разнообразия в жизни? Однако я сгораю от любопытства. У тебя есть линейка?
– Конечно, – сразу понял ее намерение Дрыглов. – Ведь я заместитель генерального конструктора, мне часто приходится вечерами работать дома.
Он принес Наташе линейку и стал ловко раздеваться, кидая части одежды по разным стульям. Когда на последний стул улетели белые шелковые трусы с именной монограммой, Наташа издала крик удивления. То, что сделали Дрыглову в Институте ортопедии и травматологии, могло бы травмировать призовую лошадь породы ганноверский тяжеловес. Это было среднее между городошной битой и жезлом регулировщика. Такими булавами запорожцы били по головам турецких янычар, поганивших истинную веру. А как поверить, пока сама не увидела.
Но Наташа не могла доверять своим глазам, для этого она и просила линейку. Линейка оказалась сорокасантиметровая – ее не хватило.
– Ты чемпион или слон? – сделала она комплимент мужчине.
– Я сгораю от желания тебя, – отвечал тот, тяжело дыша и простирая руки к ее лучшим местам.
Рука влюбленной женщины легла на его член надежно и умело, как ладонь гонщика – на рычаг скоростей. Нарастающее давление газа в цилиндрах, все убыстряющееся вращение колес, тугой ветер бьет и отлетает назад, все стремительнее мелькает мимо и несется заоконный пейзаж, сливаются в полосы постройки и деревья, – но вот бешено ревет гудок, с оглушительным грохотом и ревом вырывается мощный выхлоп, разбрасывая искры, и уже по инерции тихо подкатывает машина к пункту назначения: станция… стоп…
– Ты чувствуешь – я могу сколько угодно? – спросил он.
– Ты просто… феномен! – охарактеризовала Наташа единственно правильным словом его способности. – Но пора подумать и обо мне, правда?
– Однако необходимо предварительно принять предохранительные меры, – вслух подумал Дрыглов.
– Я совершенно здорова! – обиделась Наташа.
– Ты плохо про меня подумала! – нежно укорил он. – Я имел в виду не принести вреда твоему здоровью и самочувствию.
– Любить женщину в презервативе – все равно что нюхать розу через противогаз, – привела народную мудрость молодая женщина.
– При чем здесь презерватив? – возразил он. – Нужна просто предохранительная шайба. Ведь природа, создавая тебя, в том числе твое лоно, вряд ли перепутала дюймы и сантиметры. Я же тебя проткну, глупая!…
Он взял из холодильника небольшую дыню, прорезал в ней круглое отверстие большого диаметра и надел на свой орган так, чтобы из дыни торчало только нормального размера.
– Теперь ложись на этот диван, – ласково сказал он и лег на нее сверху.
Наташа простонала, закрыла глаза, закусила губу и обняла его спину стройными скрещенными ногами.
– Милый, еще, – попросила он. – Это даже интересно – дыня такая прохладная после холодильника. Сожми руками мою милую попку сильнее, пожалуйста!
Он исполнил ее просьбу и имел два раза без перерыва.
– А теперь я хочу встать лошадкой, – сказала она, разомкнув веки.
– Лошадкой – это как? – удивился опытный Дрыглов.
– Мне не нравится вульгарное слово «раком», – объяснила она. – А поза нравится.
Она изящно и легко перетекла из позы в позу.
– Видишь, какая у меня тонкая талия и округлый зад? Ты можешь шлепать по нему руками. Ну же, я прошу тебя!
Мог ли он ей отказать?…
После пятого оргазма немолодой мужчина почувствовал, что слева в груди ему что-то давит. Он сделал перерыв и принял таблетку нитроглицерина.
– Ничего, ты еще совсем молодой, – приободрила Наташа. – Я хочу сесть на тебя сверху. Только пойдем на ту кровать, где зеркало, я тоже хочу все видеть.
Расширенными глазами она следила в зеркало, как огромный жезл Дрыглова ритмично исчезал в нежных складках ее лона между раздвинутых атласных бедер, и снова показывался наружу, чтобы снова уйти в вожделенную женскую плоть.
А Дрыглов наслаждался и одновременно прислушивался к нарастанию жжения за грудиной. Но счастье наслаждения превозмогало тревогу.
Утром счастливая и удовлетворенная Наташа вспомнила о неотложных домашних делах. Ей следовало отдохнуть перед приходом на новую работу. Дрыглов проводил ее на станцию и долго махал вслед уносящейся электричке.
Вернувшись на дачу, он вдруг схватился за сердце и упал на пол, издавая хрип. Последней мыслью было, что на даче нет телефона, и более он никогда уже ни о чем не думал…
…Наташа узнала о случившемся из газет.
Рассказ о гнусном пороке
…И рука смелее бродит вдоль прелестного бедра.
Тема эта ужасна, но негодование переполняет меня и не позволяет молчать! Как человек, как отец, как производственник с двадцатилетним стажем работы на одном месте я обязан предостеречь всех от коварной опасности. Нет, поистине нет повести печальнее на свете!…
Мои поруганные надежды и замаранные мечты взывают к отмщению. Кто бы мог подумать: средь бела дня, в центре большого города, когда ничто, казалось бы, не предвещает беды… Но беда часто рядится в невинные одежды.
Теперь жизнь моя разбита. Погибло сердце, не в порядке и другие внутренние органы. А причиной этому ужасное событие.
После уроков в школе мой сын Славик, десятиклассник и отличник, шел домой, чтобы отдохнуть и приступить к выполнению домашнего задания. И уже в двух кварталах от дома его вдруг окликнули:
– Молодой человек! Простите, у вас не найдется пять минут свободных?