И она стала выводить на бумаге образы. Алина рисовала девушку, сидящую за барной стойкой. Она старательно выводила линии, где-то заштриховывала, обводила. Он старался не отвлекать ее, иногда предлагал очередную конфету. Спустя час на бумаге был рисунок, а по правую руку от Алины кучка конфет, о которые можно сломать зубы.
— Это— тот день?
— Ага.
Рисунок — воспоминание. Два человека держатся за связку ключей. Дане показалось, что с того момента прошло по меньшей мере лет десять, так смутно маячил в его памяти образ того вечера. И все что было после. Алина подняла голову, оторвавшись от альбома.
— Думаю, было бы жалко, будь он полупустым? Ты, если хочешь, тоже сюда вноси… свои воспоминания.
Даня мотнул головой.
— Я рисовать не умею. Жалко портить такую красоту.
На губах Алины появилось подобие улыбки. Он уловил в ее взгляде какой-то укор… себе? Она укоряет себя за то, что позволяет себе улыбаться?
— Не обязательно быть художником, чтобы сохранить в памяти что-то важное. Вот. Попробуй.
Она передала ему ручку, подвинула к нему альбом. И он стал рисовать. Кривовато-то, косо. У него дрожали руки, боялся испортить Алинину книгу. Девушке хотелось напомнить ему, что она так странно выглядит, что ее уже ничем не испортить, но полагала, что это будет звучать грубо. В итоге он плюнул и просто написал:
«В контейнере не оказалось лука».
— Что? — и теперь она уже не пыталась прятать улыбку. Это было до смешного нелепо — считать такое воспоминание очень важным, но для Дане это был не просто контейнер без лука.
— Я его терпеть не могу.
— Знаю. Поэтому решила не переводить на тебя продукты. Вот еще…
Он ее обнял. Порыв был настолько неожиданный для обоих, что они оба покраснели. Эти объятия казались интимнее, чем оказаться друг напротив друга обнаженными. Это словно оголить душу.
Алина обхватила его плечи руками, она уткнулась носом в его шею, чувствуя, как что-то родное, что-то давно потерянное — возвращается. Только ей было страшно. Дружить, ждать кого-то, любить, ненавидеть — все это чувства, которые рано или поздно обернутся против нее самой. В какой-то момент она услышала, как Даня произносит что-то нечленораздельное. Он первый отстранился и захлопнул ее альбом.
— Я закину его в ящик стола, там где ноут. Пусть он будет общим. Пользуйся, если что.
И это было сродни признанию — «я хочу вернуть прошлое». Алина заставила себя отбросить эти мысли, но они впечатались в ее сознание.
«Однажды, — подумал Даня, глядя на обложку потрепанного альбома. — Ты снова исчезнешь».
Они оба об этом знали, но никто сегодня не хотел возвращаться к своим обычным ролям, более того, они оба презирали то, во что превратились. Завтра будет новый день. Завтра они снова будут теми, кто сломался и спрятался. Но сегодня они рисовали и писали, делая выходной для самокритики и угрызения совести.
Комментарий к 9. Книга памяти на двоих
Спасибо вам за отзывы. Вы лучшие❤
========== 10. Ни к чему хорошему ==========
вернулась живой с любви, теперь
Мы по пятницам с нею пьём.
Она лжёт, что стоило столько вытерпеть,
Чтоб такой ощущать подъём.
Вера Полозкова
— Даниил Маркович, может что-нибудь попроще? Боюсь, я это не выкатаю. Запутаюсь в своих же ногах…
Вопрос прозвучал с опаской. Впрочем, Алина заметила, как на лице Дани появилось странное выражение, словно Олеся посмела оскорбить его своей просьбой. У Алины вырвался смешок.
— Попробуешь сама? — обиженно спросил Даня.
— О, нет. У вас так хорошо получается.
Действительно, получалось у них очень хорошо не смотрят на то, что Даня как всегда перебарщивал с технической стороной программы. Дорожки шагов, несомненно, выглядели потрясающе, но проблема была в том, что Олеся просто не успевала переключаться с одной на другую. Спустя несколько часов пыток, Даня все же смирился и упростил программу.
— Года идут, а ты не меняешься, — заметила Алина, когда они отправили ученицу домой, — все также пытаешься впихнуть в прогу все, что можно и нельзя.
— Называй это моим стилем, — буркнул Даня.
— У меня для тебя плохие новости, товарищ! — весело заявила Алина. — Это называется не стиль, а…
— Я понял!
Алина стащила из его тарелки кусок помидора, рассеянно наблюдая за детьми на катке. Сегодня впервые было так много людей, Алине внезапно понравилось это. Можно затеряться среди них и не попадаться на глаза Дане. У нее не было причин прятаться от него, но было приятно наблюдать за ним, когда он не видит ее. Как он раскрепощается, как отдается работе. Ей нравилось следить за ним, пора было это признать.
— Общаешься с кем-нибудь из наших? — спросил Даня.
Он задал этот вопрос и Алина мгновенно потеряла аппетит. Она поджала губы, бросила на Даню беглый взгляд и ухмыльнулась, стараясь разрядить обстановку.
— Ага. Каждую субботу пижамная вечеринка.
Даня со стуком положил на стол вилку.
— Не груби, — попросил он. — Откуда мне знать о твоей жизни, если ты не рассказываешь сама.
Алина поднялась.
— Спасибо, я наелась.
— Алина…
— Даня, оставь это. Ты прекрасно знаешь, что лучше прошлое оставить в прошлом. Зачем тебе знать то, что было? К тому же… к тому же я не уверена, что ты хочешь.
И была совершенно права. Даня опустил голову, разглядывая запеканку, которая вдруг перестала казаться настолько аппетитной. Он прикрыл контейнер крышкой и отставил подальше. Она была права — он не хотел знать все, что с ней произошло, но тогда какого черта из раза в раз пытается выведать у нее какие-то факты. Было ли это способом показать ей, что ему не все равно?
— Почему ты так думаешь? — Даня не смог удержаться от этого вопроса, хотя пинка себе дать хотелось.
— Потому что я не дура. И слишком хорошо тебя знаю.
Даня выругался. Крепко. Алина хотела была ответить тем же, но он резко поднял руку вверх, веля ей замолчать. У него было хорошее воображение, чтобы понять, что она хочет ему сказать.
— Вот и отлично, — кивнула девушка. — Думаю, на этом обед закончен.
И они разбрелись в разные стороны. Алина села за ноутбук, поглядывая на Даню к которому вот-вот должен был прийти еще один ученик. Девушка не понимала, что происходит между ними, почему нет того понимание, которое всегда было, стоило ей очутиться рядом с ним. Почему терялось то доверие, что она так долго вынашивала в себе. Он ведь единственный был, кому она могла рассказать все. Даже мама и та не понимала многих вещей.
«Утекло много воды, — подумала Алина, глядя на заполненный каток. — Как раньше не будет».
Она украдкой посмотрела на Даню, уверилась, что он занят, и добралась до калитки. Пока здесь много спортсменов, он не обратит на нее внимание. А она хоть немного разнообразит свое рабочее время. Девушка закрепила на кофте плеер, включила музыку и ступила на лед. В голове мгновенно появились картинки — прошенные и непрошенные. Алина оттолкнулась и покатилась туда, где ее бы закрыли люди. Никто не смотрел в ее сторону — это позволяло расслабиться. Как бы не было плохо со здоровьем, как бы сильно она не уставала на тренировках, сколько бы раз не намеревалась повесить коньки на гвоздь… она понимала — лед ее стихия.
» — Здравствуй?
Алина плюхнулась на лед, разбивая в кровь ладони. Она не надела перчатки — решила, будто здесь, на массовом катании можно забить на технику безопасности. Нужно было поскорее подняться, но она так и замерла, глядя на незнакомца снизу вверх.
— Э… — выдавила из себя девушка, не в силах больше ничего сказать.
— Отлично. Просто замечательно. Когда еще увидишь, как Чемпионка всего, распласталась на льду?
Если бы Даня сейчас не поставил ее на ноги — лежать бы ей здесь до конца своих дней. Девушка тут же пришла в себя, решила было отряхнуться от снега, но Даня перехватил ее руки.
— Кровь. Надо обработать. А ты.?