Что касается Лизы, то здесь она была снята за год до смерти, и я не могла не видеть печали на ее лице. Конечно, она улыбалась в камеру как примерная дочь, но глаза ее оставались грустными, в них не было и тени улыбки. Думала ли она в тот момент о своем поступлении в Джуллиард? Неужели она не могла быть счастливой от одной только мысли, что она талантлива, что может учиться там? Наверное, всё ее детство прошло под большим давлением. Еще бы, ребенок-вундеркинд! Конечно, ей было сложно.
Я рассматривала эту фотографию не менее получаса, все думая, смогла бы я или нет помочь сестре, узнать которую мне не посчастливилось.
– Другим же детям я помогаю, – промолвила я тихо, словно Лиза могла услышать меня.
И мне вспомнилось, как я впервые увидела это фото. Я наткнулась на него в ящике шкафа под мамиными шарфами, где скорее всего его прятали, потому что оно было перевернуто снимком вниз. Мне тогда было лет семь. Я узнала себя и Дэнни, но никак не могла понять, кто эта взрослая девочка, хотя она и казалась мне смутно знакомой. Я принесла фото в гостиную, где папа играл на фортепиано, а мама, сидя с Дэнни на диване, помогала ему с домашней работой.
– Кто эта девочка? – спросила я и показала на фотографию.
Все трое повернули ко мне головы, родители переглянулись.
– Это Лиза! – сказал Дэнни. – Ты что, не помнишь ее?
Мне лишь несколько раз доводилось слышать это имя в чужих разговорах.
– Иди сюда, Райли, – позвала меня мама и похлопала рукой по дивану.
Папа развернулся от фортепиано, а я села рядом с мамой и положила рамку с фотографией себе на колени.
– Лиза была твоей сестрой. Он умерла, когда ей было семнадцать. Тебе тогда было два года.
Я опять посмотрела на фотографию. И мне показалось, что я помню эту девочку, но очень-очень смутно. Я совсем забыла, как она ко мне прикасалась или как разговаривала со мной. В семь лет я почти ничего не знала о смерти. Мои дедушки и бабушки умерли раньше. Единственный дедушка, которого я более-менее помнила, скончался за год до того, от сердечного приступа.
Я посмотрела на маму и спросила:
– У нее был сердечный приступ?
– Нет, – ответил Дэнни, – она покончила с собой.
– Дэнни! – прикрикнул отец, а мама слегка шлепнула его по колену, но сказанного не вернуть.
Я непонимающе взглянула на брата.
– Что это значит? – спросила я.
– Она утонула, – быстро ответил папа. – Это все, что тебе следует знать.
– А почему Дэнни сказал, что она «покончила с собой»?
– Потому что она утонула нарочно, – сказал Дэнни.
Как можно «утонуть нарочно»? Я могла под водой задержать дыхание на сорок секунд, и потом мне сразу нужен был воздух. Но мне трудно было представить, как это возможно – «утонуть нарочно».
– А почему она это сделала?
Мама на секунду бросила взгляд на фотографию, лежавшую у меня на коленях.
– Бывает так, что человек становится очень-очень несчастным, – попыталась она объяснить мне то, что случилось с Лизой. – Настолько несчастным, что перестает верить, что когда-нибудь ему станет лучше. И он просто хочет перестать что-либо чувствовать. Вот это и случилось с Лизой. Она почувствовала себя настолько несчастной, что подумала, что никогда больше не будет счастливой, и покончила с собой. Это ужасно, и так делать нельзя. Никогда не думай ни о чем подобном, Райли! – Мама замолчала.
А папа сказал:
– Если когда-нибудь тебе станет очень грустно и ты почувствуешь себя несчастной, приходи к нам.
– Мне никогда не станет настолько грустно, – ответила тогда я, глядя на снимок: довольно трудно было осознать тот факт, что эта девочка с фотографии когда-то существовала.
С тех пор я не забывала маминых слов, что Лиза была настолько несчастна, что перестала верить в возможность снова когда-нибудь стать счастливой. Я думала об этом каждый раз, когда работала с ребенком в депрессии. Или когда мне самой было плохо – я обязательно напоминала себе, что придет время, и я снова стану счастливой. Мне не мешало бы и сейчас вспомнить об этом.
Я принесла фотографию к себе в комнату и поставила на ночной столик. Остальные снимки я разберу позже и там решу, что выкинуть, а что оставить. Но эту фотографию я непременно оставлю.
Я улыбнулась, взглянув на снимок. Мы втроем, и мы вместе. Это и есть моя семья.