Выбрать главу

Сумароков горделиво поднял голову.

— Я буду возвещать народу истину и сатирой чистить нравы, — ответил он. — Люди честные, видя мое старание, умножат ко мне дружбу. И, думаю, защитит меня российская Паллада, сиречь наша просвещенная государыня, если уж очень допекать примутся.

Последние слова Сумароков произнес не совсем уверенно — ведь Паллада-императрица явно к нему не благоволила.

— Так-то оно так, — сказал Херасков, — но до того, как сумеют вас защитить, пострадать придется вам многохонько. У нас так повелось, что хорошие люди живут меж собою розно и душевной чистотой своей услаждаются сами, а дурные связаны круговой порукой и друг дружке помогают, как родные братья. Пойдут они войной — достанется вам как следует, прежде чем подмога подоспеет. Да и не придет ли она слишком поздно?

— Я отвечу вам стихами, — сказал Сумароков, — как и подобает поэту:

Где я ни буду жить — в Москве, в лесу иль в поле — Богат или убог, терпеть не буду боле Без обличения презрительных вещей. Пускай злодействует бессмертный мне Кащей…

Это зять мой, Аркадий Батурлин, я его Кащеем зову за непомерную скупость. Он против меня козни строит, — неразборчиво пояснил Сумароков, спеша вернуться к стихам.

Пускай Кащеиха совсем меня ограбит, Мое имение и здравие ослабит…

А это дражайшая сестрица моя Анна Петровна. Моему злодею Бутурлину душою и телом предалась, мечтала имения лишить.

И крючкотворцы все и мыши из архив Стремятся на меня, доколе буду жив, Пускай плуты попрут и правду и законы…

Сумароков повысил голос и вскочил с места.

Мне сыщет истина на помощь обороны.

Он опустился на стул и закончил:

А если и умру от пагубных сетей, Монархиня по мне покров моих детей.

С волнением и жалостью выслушал Херасков эти стихи. Он видел, что Сумароков опустился, поблек. Былая уверенность покинула его, неудачи давали себя знать. «А отчасти виною тут нерегулярный образ жизни и горячительные напитки», — подумал он, видя, как гость трясущейся рукою сыплет на кружевное жабо, крахмальное и свежее, надетое к визиту, нюхательный табак.

— Словом, Михайло Матвеевич, — сказал Сумароков, успокоившись, — не испугают меня козни кащеев, приказных и даже фельдмаршалов:

Доколе дряхлостью иль смертью не увяну, Против пороков я писать не перестану!

Он ушел от Хераскова, довольный тем, что выговорился — случаев к тому бывало не много, московские дворяне с ним раззнакомились, — и жалея об отъезде почтенной и ласковой четы.

Намерение свое — писать отныне только сатиры — Сумароков не выполнил и вновь обратился к трагедии. Главной причиной послужила все та же «Евгения».

После провала «Синава» Бельмонти не мог рассчитывать на помощь Сумарокова, пьесы его не ставил, боясь гнева фельдмаршала Салтыкова, и должен был принимать свои меры для спасения театра. Надеясь привлечь публику, он подготовил слезную драму Бомарше и поставил ее в мае 1770 года. «Евгения» имела успех у московских зрителей, театр перестал пустовать.

Сумароков, укрывшись в ложе, посмотрел спектакль. Аплодисменты зала возбудили его негодование. Подлинный вкус оскорблялся. Элиза Иванова, лихо выпятив грудь, ходила по сцене, изображая какую-то вакханку, а не Евгению. Переведена пьеса Бомарше прескверно. А кто перевел? Подьячий Пушников. Подумать совестно — подьячий стал судьею Парнаса и утвердителем вкуса московской публики! Конечно, скоро преставление света будет.

— Неужели Москва более поверит подьячему, нежели господину Вольтеру и мне? — говорил Александр Петрович Вере, возвратясь из театра. — И неужели вкус московских зрителей со вкусом Пушникова сходен? Ведь у меня письмо Вольтера, отличного автора, следовательно, отличного и знатока театра. А если ни ему, ни мне в этом поверить не захотят, то я похвалю и такой вкус, когда щи с сахаром кушать будут, пить чай с солью, кофе с чесноком и с молебном совокупят панихиду.

Ворчаньем делу не поможешь. Вкус образовать надо помощью лучших образцов драматического искусства. И он будет вновь создавать эти образцы!

Сумароков сел писать трагедию, назначив ей цель — убить слезную драму.

Он взял историческую тему, однако приблизил ее к современности и написал о событиях всего полуторавековой давности — о правлении Димитрия Самозванца. Сумароков изучал исторические источники, например книгу «Синопсис», пользовался библиотекой профессора Миллера и с ним советовался, но собранными фактами распорядился на правах писателя. Он ввел вымышленных героев, по-новому представил характер князя Шуйского и дал ему в дочери Ксению, ставшую якобы предметом необузданной страсти Димитрия.