Мольтке писал Конраду фон Хотцендорфу: «Конечно же, наше наступление носит зверский характер, но мы боремся за нашу жизнь, и тот, кто посмеет встать на нашем пути, должен подумать о последствиях».
Отступая на своем левом фланге, немцы, связав французов в гористой местности на подходах к Рейну, сосредоточили основные силы на правом фланге, бросив все свои основные силы на север Франции через Бельгию. 17 августа, преодолев сопротивление крепостей Льеж и Номюр, 1-я армия ветерана войны 1870 г. фон Клюка, 2-я армия фон Бюлова и 3-я армия фон Хойзена начали стратегически важнейший марш на северо-запад. Ярко выраженный брюнет Клюк казался моложе своих 68 лет, а его коллега, его сверстник Бюлов, выглядел старше. Армия Бюлова была ударной силой мощного кулака немцев. Три дня и три ночи 320 тысяч солдат Клюка шли через Брюссель. Как пишет Б. Такмен, «марш германских войск через Бельгию был подобен нашествию южноамериканских муравьев, которые периодически неожиданно выходят из джунглей, пожирая все на своем пути, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Армия фон Клюка шла с севера от Льежа, а армия фон Бюлова к югу от города, вдоль долины Мааса» {22}.
Оккупация Брюсселя отозвалась в Берлине звоном колоколов. Немецкие войска шли вперед с пением солдатские песен. Этот рев уставших солдат звучал в ушах бельгийцев устрашающе. Французов на этом этапе подвела разведка. Они оценивали силы немцев к западу от Мааса в 17 дивизий, в то время как на самом деле их было 30. И в первых столкновениях французов с немцами первые не знали, какой мощи кулак опускается на них. Еще хуже было то, что, зацикленные на наступлении, французы, медленно учились обороняться. Они пока еще не умели того, чему военная практика, искусство выживания их скоро научит: окапываться, ставить проволочные заграждения, выдвигать пулеметные гнезда.
16 августа германский генеральный штаб переехал из Берлина на Рейн, в Кобленц, в 130 километрах от центра германского фронта. Шлиффен мечтал, что его план будет реализовывать его наследник, германский командующий «из просторного дома, где под рукой были бы телефон, телеграф и радио, а около него — целый флот ожидающих приказа автомобилей и мотоциклов. Здесь, в удобном кресле, у большого стола, современный главнокомандующий наблюдал бы за ходом боя по карте. Отсюда он бы передавал по телефону вдохновляющие слова, и здесь бы он получал донесения от командующих армиями и корпусами, а также сведения с воздушных шаров и дирижаблей, наблюдающих за маневрами противника».
Здесь Мольтке пришел к выводу, что французы концентрируют свои главные силы для наступления через Лотарингию между Мецем и Вогезами. Мольтке насторожился, но уже 17 августа он не счел концентрацию французских сил в Лотарингии угрожающей, и «план Шлеффена» снова стал главной стратегической схемой.
22 августа Клюк рванулся к Монсу, пересекая канал, ускоряя движение на север. 23 августа противостоявший немцам на Маасе генерал Ланрезак, стоявший во главе 5-й армии, отступил. Перед фон Клюком (160 тысяч) стоял британский экспедиционный корпус (70 тысяч), о существовании которого Клюк узнал 20 августа из газет. Немцы порядочно устали — 240 километров за 11 дней, — и их силы были растянуты по бельгийским дорогам. В результате первый день участия английской армии в боевых действиях показал решимость англичан, но он же продемонстрировал физическое превосходство немцев. Девятичасовое сражение задержало продвижение фон Клюка на день. Жофр, при всем своем крестьянском упорстве, должен был признать 24 августа, что армия «обречена на оборонительные действия». К чести Жофра нужно сказать, что он достаточно быстро начал учиться искусству обороны. К этому времени французская армия в бессмысленных наступлениях в Лотарингии — да и повсюду на Западном фронте — потеряла уже 140 тысяч солдат из общего числа 1250 тысяч. Президент Пуанкаре записал в дневнике: «Мы должны согласиться на отступление и оккупацию. Так исчезли иллюзии последних двух недель. Теперь будущее Франции зависит от ее способности сопротивляться». Именно в этот день немцы почувствовали огромный прилив самоуверенности. На севере они вступили на территорию Франции. Вера в «план Шлиффена» никогда не была более абсолютной.
Немцы вышли во фланг основным силам французов на 120-километровом фронте на севере Франции. Миллионные силы вторжения ворвались в Северную Францию и начали движение с севера к Парижу, где и разыгрались решающие события. Париж был под ударом. Запад призвал Петроград изменить согласованные сроки и максимально ускорить выступление русских войск.
Восточный фронт
Возникший в короткие августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат. В начавшейся войне с колоссом Германией и пятидесятидвухмиллионной Австро-Венгрией Россия должна была либо ликвидировать свой уязвимый огромный польский выступ, либо перехватить инициативу у эффективных немцев. Две страшные угрозы ждали русскую армию: выдвинутая на восток Восточная Пруссия с севера и галицийские укрепления австро-венгерской армии на юге. Не блокировав эти две угрозы, русская армии находилась под постоянной угрозой удара с флангов.
Главнокомандующий русских войск — великий князь Николай Николаевич — убедился, что Германия концентрирует свои силы против Франции к 6 августа.
Французское правительство теперь уже не просто ожидало заранее согласованных действий — оно прямо обратилось к России предпринять все возможные действия против Германии. «История должна признать интенсивные лояльные усилия, предпринятые царем и его генералами с целью осуществить наступление с величайшей возможной силой» {23} . 10 августа ставка приказывает Северо-Западному фронту: «Германия направила свои главные силы против Франции, оставив против нас меньшую часть своих сил… Необходимо в силу союзнических обязательств поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара германцев… Армиям Северо-западного фронта необходимо теперь же подготовиться к тому, чтобы в ближайшее время, осенив себя крестным знамением, перейти в спокойное и планомерное наступление» {24}.
Первостепенной целью русского наступления стала Восточная Пруссия — страна озер и болот, ставшая пашней Германии, благодаря удивительному трудолюбию немцев, применивших искусный дренаж и опоясавших эту страну туманов и лесов сетью дорог. Военной особенностью Восточной Пруссии была линия выдвинутых вперед укреплений, получивших название «линии Ангерап». За ней подлинным щитом Берлина были четыре германские крепости — Кенигсберг, Тори, Позен и Бреслау, в каждой из которых после мобилизации было до сорока тысяч войск. Соединяющие их дороги были памятником железнодорожного искусства — эти дороги позволяли перемещать большие контингенты войск в кратчайшее время.
Изменение русского стратегического плана — ускорение развертывания войск — противоречило мнению профессионалов. Приказ о наступлении в Восточной Пруссии издал командующий северо-западным фронтом генерал Жилинский (которого британский генерал Айронсайд охарактеризовал как «скорее штабного офицера, чем полевого командира» {25} и чей дальневосточный опыт не впечатлял никого). (Повторим: данный приказ был результатом рискованного обещания, данного Жилинским генералу Жофру во время визита в Париж в 1913 г.: Россия выставит на пятнадцатый день войны 800 тысяч солдат для наступления против Германии. Окружавшие Жилинского эксперты выступали тогда против столь определенного обещания.) Французскому военному атташе генералу Лагишу Жилинский в сердцах сказал: «История проклянет меня, но я отдал приказ двигаться вперед» {26}.
Итак, Жилинский изначально сам считал, что неподготовленное наступление в Восточной Пруссии обречено на верную неудачу, потому что русские войска были разбросаны и перемещение с целью их концентрации встретит много препятствий. Местность была пересечена лесами, реками и. озерами, «разжавшими» кулак наступающих армий. Армия еще не была организована, а местность, с ее лесами и болотами, была своего рода губкой, впитывающей в себя войска. Начальник штаба русской армии генерал Янушкевич разделял мнение Жилинского и отговаривал великого князя Николая Николаевича от наступления.