- Мне рассказывали о твоем благородном происхождении, милорд, - парировала Коралина. – В Энемуске дворяне относятся к своим женам должным образом, уважают и берегут. И я не позволю относиться к себе, как к какой-то блуднице, готовой разделить с тобой постель по первому приказу.
Воцарилась тишина, а затем, к моему величайшему удивлению, Стефан сказал:
- Конечно. Прости меня.
Я стояла достаточно глубоко в тенях коридора, чтобы Коралина не заметила меня, когда прошла к лестнице. Почти сразу появился Стефан и повернул голову в мою сторону. Он увидел меня, и даже издалека я разглядела затаенную боль в его глазах.
- Елена... - просто сказал он.
Он хотел моей жалости? Мне нечего было дать ему.
Развернувшись, я ушла на кухню.
* * *
Посреди ночи меня разбудил крик. Открыв глаза, я села на кровати. Мгновение спустя то же самое сделала Беатрис, и еще один вопль пронесся по поместью.
В нем были леденящее душу отчаянье и ужас. И я очень хорошо знала этот голос.
Стефан.
Я еще не проснулась окончательно, и это напомнило мне минувшие годы: худшие дни и ночи, когда проклятье все еще тяготело над Стефаном, и он кричал как озлобленные безумец. Я вскочила с кровати и выбежала за дверь в одной ночной рубашке. Сейчас все было иначе. Я никогда не слышала, чтобы он кричал от страха.
Я кинулась вниз по коридору и свернула за угол. Беатрис бежала следом. Комнаты слуг находились на верхнем этаже усадьбы, в восточной части, чтобы утреннее солнце будило нас. Спальни членов семьи располагались в северном крыле. Я была на полпути, когда крики смолкли.
Когда я добралась до дверей комнаты Стефана, в коридоре уже собралась небольшая толпа: Мэйси, два стражника, Коралина и ее горничная Ольга. Беатрисс была за моей спиной. Коралина, одетая в шелковый халат, пыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Из комнаты не доносилось ни звука.
- Елена! - закричала Коралина. – У тебя есть ключ?
Она всегда говорила со мной таким тоном, как если бы отдавала приказания домработнице, и поэтому, несмотря на обстоятельства, я была удивлена, что она знает, как меня зовут.
Удивление не помешало мне продолжить бежать к ней.
Я всегда носила на шее ключ от спальни Стефана, он часто запирал дверь во время сна – старая привычка. Рванув шнур через голову, я открыла дверь. Оттолкнув меня, в комнату бросилась Коралина. Я не знала, что мы найдем внутри.
Стефан был не тем человеком, который стал бы кричать от страха. Скорее, он бы убил все, что ему угрожало.
- Любовь моя! – окликнула Коралина.
Я вошла в комнату следом и увидела Стефана, прижавшегося спиной к стене у окна. Его глаза были широко распахнуты, лицо бледным, а рот все еще был раскрыт, когда Коралина подбежала к нему.
- Что... что случись? – взмолилась она, схватив его за руку.
Я подошла ближе, наблюдая за ее лицом. Что-то в ее голосе привлекло мое внимание – была в нем какая-то фальшь, и не было в ее глазах беспокойства за Стефана, которое она так стремилась выказать.
Внезапно, Стефан увидел ее и понял, что она прикасается к нему. Он выдернул свою руку из ее длинных пальцев и указал на кровать.
- Оно было там, - прошептал он. – Ужасное... мертвое дитя с разорванным горлом. Оно сказало... что будет приходить ко мне и выпьет мою жизнь.
Коралина взглянула мимо меня на остальных собравшихся, и ее взгляд снова вернулся к Стефану.
- Дорогой, - сказала она достаточно громко, чтобы могли услышать все. – Ты все еще видишь его?
Стефан моргнул, смутившись:
- Нет. Конечно, нет. Но ребенок был здесь!
Я хорошо знала одного из стражников – своего ровесника по имени Джеймс, рыжеволосого и зеленоглазого. В свои девятнадцать он был очень спокойным, его сложно было напугать.
- Джеймс, - позвала я, - помоги мне уложить нашего лорда в постель.
Он подошел ко мне без долгих раздумий.
Стефан был измучен и не возражал, когда мы стали уговаривать его вернуться в постель. Оказавшись под одеялом, он тут же закрыл глаза.
Коралина жестом указала всем выйти в коридор, но никого не отпустила. Вместо этого, она посмотрела на меня и вздохнула.
- Отец уверял меня, что он исцелился от безумия, которое тяготело над ним. Я надеялась на это, но не верила.
И вновь я была удивлена, что она разговаривает со мной так, будто мы знакомы давно. И меня поразило, что она упомянула слово «безумие» перед прислугой и стражниками.
- Все это в прошлом, миледи, - осторожно ответила я. – Возможно, ему просто приснился дурной сон.
Она вновь кивнула. Ее лицо выражало участие, которое снова не затронуло ее лиловых глаз.
- Да, я слышала, что он часто путал сны с реальностью. Разве он не провел здесь годы, поверив, что пойман в ловушку поместья?