— ГАРРИ! — кричал он. — ГАРРИ! ГДЕ ГАРРИ?
Начался хаос. Стрелы кентавров рассеивали Пожирателей смерти, все, кто мог, бежали от топчущих вслепую великаньих ног, и все ближе и ближе громыхало подкрепление, явившееся неизвестно откуда: я увидела огромных крылатых чудищ, парящих над головами великанов Реддла. Фестралы и гиппогриф Клювокрыл выцарапывали великанам глаза, а Грохх мутузил их кулаками. Волшебникам — как защитникам Хогвартса, так и Пожирателям смерти — пришлось отступить обратно в замок. Я метала заклятия и чары во всех Пожирателей смерти подряд. Они падали, а их тела топтала отступающая толпа.
Все больше и больше людей взбегало по ступеням крыльца. Я увидела, как Чарли Уизли обгоняет Горация Слизнорта, на котором по-прежнему была изумрудного цвета пижама. Они, похоже, шли во главе целого отряда друзей и родных тех учеников Хогвартса, которые остались защищать школу, а за ними двигались лавочники и домовладельцы Хогсмида. Кентавры, громко стуча копытами, ворвались в вестибюль — и тут за спиной у меня сорвалась с петель дверь, ведущая к кухням.
Эльфы-домовики Хогвартса толпой хлынули в вестибюль, громко крича и размахивая ножами и топорами для мяса. Ими предводительствовал Добби, и его пищащий голос перекрывал даже царивший здесь шум:
— Все на битву! На битву! На битву за Гарри Поттера, надежду и оплот эльфов-домовиков! Бей Темного Лорда! На битву!
С горящими злобой личиками они рубили топорами и кололи ножами икры и щиколотки Пожирателей смерти. Куда ни глянь, Пожиратели смерти отступали, подавленные численным превосходством противника, сражаемые несущимися отовсюду заклятиями, стрелами из луков кентавров, корчась от втыкающихся в ноги ножей, напрасно пытаясь бежать под натиском все прибывающей толпы.
И все же битва еще не кончилась. Я, продираясь между сражающимися и пленными, прорвалась наконец в Большой зал.
Реддла я увидела в самой гуще схватки. Тот в ярости крушил все, что попадалось ему на пути.
В Большом зале стало совсем тесно — все, кто еще мог держаться на ногах, рвались внутрь.
Я краем глаза увидела, как Джордж повалили на пол Яксли, как Долохов пал от руки Флитвика, как Хагрид швырнул через всю комнату Уолдена Макнейра и тот врезался в противоположную стену и мешком упал на пол. Я видела, как Рон и Невилл сбили с ног Сивого, как Аберфорт ударил Оглушающим заклятием Руквуда, как Артур и Перси одолели Толстоватого, а Люциус и Нарцисса Малфой, даже не пытаясь сражаться, бежали сквозь толпу, выкрикивая имя своего сына.
Реддл сражался разом с Макгонагалл, Слизнортом и Кингсли. С холодной ненавистью он смотрел, как они, пригибаясь, мечутся вокруг него и никак не могут нанести решающий удар…
Беллатриса продолжала борьбу в нескольких шагах от Реддла. Как и ее повелитель, она в одиночку сражалась с тремя за раз: Гермиона, Джинни и Полумна напрягали все силы, но не могли одолеть Беллатрису. Убивающее заклятие просвистело в дюйме от Джинни, так что она чудом осталась жива. Я бросилась к Беллатрисе.
— Беллатриса! — крикнула я.
Она резко повернулась — и расхохоталась при виде меня.
— Отойдите! — крикнула я трем девушкам, выхватила палочку и бросилась в бой.
— Внучка мистера Монфор-лʼАмори отправится вслед за ним! — дразнила Беллатриса, безумная, как и ее повелитель, уворачиваясь от пляшущих моих заклятий.
Потоки пламени лились с обеих палочек, пол под ногами раскалился и покрылся трещинами; мы дрались не на жизнь, а на смерть.
— Нет! — крикнула я бросившимся мне на помощь школьникам. — Уйдите! Прочь отсюда! Она моя!
— Арианрода, ты предала нашего хозяина, — рявкнула она. — Ты заслуживаешь смерти!
Беллатриса засмеялась исступленным смехом.
— Ты больше никогда не посмеешь убить! — выкрикнула я.
Мое заклятие пронеслось под вытянутой рукой Беллатрисы и ударило ее в грудь, прямо над сердцем.
Злорадная улыбка замерла на губах Беллатрисы, глаза словно выкатились из орбит. Еще мгновение она понимала, что случилось, а потом медленно опрокинулась навзничь, и толпа зрителей зашумела, а Реддл вскрикнул.
Мне казалось, что я вижу все в замедленной съемке: Макгонагалл, Кингсли и Слизнорт отлетели прочь, вертясь в воздухе, как сухие листья. Ярость Реддла при виде гибели последней, лучшей его сторонницы взорвалась с силой многотонной бомбы. Он поднял палочку и направил ее на меня.
— Как ты посмела! — заорал он. — Я уничтожу тебя, Арианрода!
— «Протего»! — крикнул кто-то.
Щитовые чары разделили Большой зал пополам. Реддл оглянулся в поисках пославшего их, неподалеку от меня появился Поттер, сбросив с себя мантию-невидимку.
Вопль изумления, приветственные возгласы, крики с обеих сторон: «Гарри!» и «ОН ЖИВ!» — стихли почти мгновенно. Толпа испугалась. Внезапно наступила полная тишина. Реддл и Поттер, встретившись взглядом, одновременно начали двигаться по кругу.
— Пусть никто не пытается мне помочь, — громко сказал Поттер. В мертвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.
Реддл зашипел, расширив красные глаза:
— Поттер, конечно, шутит. Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?
— Никто, — просто ответил Поттер. — Крестражей больше нет. Остались только я и ты. Ни один из нас не может жить, пока жив другой, и один из нас должен уйти навсегда…
— Один из нас? — насмешливо повторил Реддл. Все его тело напряглось, взгляд красных глаз стал неподвижным — змея перед броском. — Ты ведь понимаешь, что это будешь ты, Мальчик, Который Выжил благодаря случайности и козням Дамблдора?
— Ты думаешь, когда моя мать погибла, спасая меня, это была случайность? — спросил Поттер. Оба они по-прежнему двигались боком, по идеальной окружности, сохраняя равное расстояние друг от друга.— Ты думаешь, случайность, что я решился сразиться с тобой тогда на кладбище? Случайность, что минувшей ночью я не стал защищаться и все же остался жив и снова вернулся в битву?
— Случайность! — крикнул Реддл, однако все еще не наносил удара. Толпа зрителей застыла, словно окаменев, и казалось, что среди сотен людей, заполнивших Большой зал, дышат только эти двое. — Случайность, везение и то, что ты увиливал и прятался за спинами тех, кто лучше тебя — мужчин и женщин, — позволяя мне убивать их вместо тебя!
— Сегодня ты никого больше не убьешь, — сказал Поттер, пока они продолжали кружить по Залу, глядя друг другу в глаза. — Ты никогда больше не сможешь никого из них убить. Понял? Я готов был умереть, чтобы ты прекратил мучить этих людей…
— Однако не умер!
— Я был готов, и этого оказалось достаточно. Я сделал то же, что моя мать. Они защищены от тебя. Разве ты не заметил, как легко они сбрасывают твои заклятия? Ты не можешь их мучить. Ты не можешь до них добраться. Не пора ли тебе учиться на ошибках, а, Реддл?
— Ты посмел…
— Да, я посмел, — ответил Поттер. — Я знаю многое, чего ты не знаешь, Том Реддл. Много очень важных вещей, тебе неизвестных. Хочешь, я расскажу тебе часть из них, пока ты не сделал новую большую ошибку?
Реддл ничего не ответил, продолжая скользить по кругу.
— Что, опять любовь? — сказал Том с насмешливым выражением на змеином лице. — Любовь, вечная присказка Дамблдора: он утверждал, что она побеждает смерть. Хотя любовь не помешала ему сверзиться с башни и разбиться, как восковая кукла. Любовь не помешала мне раздавить твою грязнокровку мать, как таракана, Поттер, и, похоже, никто здесь не пылает к тебе такой любовью, чтобы броситься вперед и принять на себя мое заклятие. Так что же помешает тебе погибнуть, когда я ударю?
— Только одно, — сказал Поттер. Они продолжали кружить друг за другом, и лишь последняя тайна не давала им сойтись в схватке.
— Если не любовь должна спасти тебя на этот раз, — сказал Реддл, — то, значит, ты думаешь, что владеешь волшебством, которое мне недоступно, или обладаешь более мощным оружием?
— И то, и другое, — сказал Поттер, и я увидела панический страх, мелькнувший на змеином лице, хотя оно тут же приняло прежнее выражение.