— Он один из попечителей школы «Хогвартс», — печально уточнил Альбус.
— Но это не дает ему право шляться по Министерству, как по своему замку, — возразила я. — Да и с каких пор он чай попивает с Министром?
— Ты думаешь, что он что-то задумал? — раздался пронзительный голос Северуса.
— Он мутит воду, — ответила я. — И мне это не нравится.
— Ты встречалась с ним, Адрианна, — даже не спросил, а уточнил Альбус.
— Может, хватит уже вам обоим гулять у меня в голове, — злилась я. — Да, я столкнулась с ним недавно. Он что-то разнюхивает, заводит новые связи, естественно, подкармливает деньгами, чтобы быть в курсе всего происходящего.
— Думаю, стоит за ним понаблюдать, — предложил Альбус. — Это не к добру, что он сдружился с Фаджем.
— Это все так похоже на Люциуса, — высказалась я. — Он ни перед чем не остановится.
— Ты права, дорогая, — согласился Альбус. — Нужно быть начеку.
— Я могу быть свободен, директор? — спросил Северус и подошел к Альбусу, который сидел за своим столом.
— Да тебя и никто и не звал, — ляпнула я за него.
Северус так гневно и холодно посмотрел на меня, что мне хотелось провалиться сквозь землю.
— Доброй ночи, директор, — поклонился Северус. — И вам, мисс Монфор-лʼАмори.
— И тебе не хворать, Северус, — съерничала я.
Окинув нас ядовитым взглядом, Снейп убрался из кабинета.
— Адрианна, — возмутился Альбус, едва за Северусом захлопнулась дверь.
— Вот только не начинай, Альбус, — попросила я. — С ним по-другому я себя вести не могу.
— Не знаю, какая кошка между вами пробежала, дорогая, — сообщил он, — но вам обоим стоит поговорить!
— Станет только хуже, — предупредила я и, решив, что на сегодня все, тоже попрощалась с Альбусом и вышла из кабинета.
========== Глава XVII. В канун Хэллоуина ==========
Октябрь 1993 года.
Я не успела спуститься с лестницы кабинета директора, как меня схватили за руку и припечатали к стене.
Я была озадачена. Увидев перед собой Северуса, поняла, что разговора мне не избежать.
— Я предупредила тебя, чтобы ты ко мне не приближался. Отпусти меня! — возмутилась я. — Хватит уже цепляться за прошлое.
— Что ты имеешь виду? — не понимал Северус.
— Зачем тебе я? — поинтересовалась я. — Что ты хочешь доказать, а главное, кому?
— Ничего я никому не доказываю! — возразил он. — Я просто хочу понять, почему ты так ведешь себя, чем я заслужил твой гнев?
— Ах, — ахнула я. — Он еще и спрашивает? Ты унизил меня, как бы грубо и мерзко это ни звучало, но ты силой меня взял. Я не девка из борделя, со мной так нельзя!
— Я хотел извиниться за свою несдержанность в тот раз, — спокойно ответил Северус.
— Ха! — воскликнула я. — Ты решил, что я вот так смогу тебя простить, Северус?
— Я хотел все объяснить, — уточнил он. — Ты вывела меня из себя, я был зол и не ведал, что творил.
— Ты мне омерзителен, Северус, — оттолкнула я его от себя. — Я не вещь!
Северус не отступал, опять схватил меня за запястье.
— Почему вам просто нельзя выслушать! — воскликнул он. — Неужели так трудно?
— Кому нам, Северус? — удивилась я.
— Девушкам, — фыркнул он. — Я не хотел, чтобы так все получилось и я не хочу еще раз потерять тебя, ведь это все, что у меня есть. Я прошу у тебя прощения. Ты единственное, что у меня осталось.
— Как это трогательно, — ухмыльнулась я. — Я не собираюсь с тобой разговаривать, — завопила я и отдернула его руку. — Ты мне противен!
— Выслушай…
— Почему ты так беспощаден ко мне, Северус? — перебила я. — Ты мне мстишь за кого-то?
Но я не буду, я не стану говорить ему о том, что знаю, только в последний раз посмотрю в его черные глаза и испытаю в одно мгновение всю боль и безысходность, страдание и кошмары бессонных ночей. А затем отвернусь и уйду навстречу рассвету и новому дню. А впрочем, я слишком часто обещаю себе это сделать, хотя каждый раз меня охватывает бессилие, и проливаются слезы желания, слабости и разочарования.
— Ты мне и слова сказать не даешь, — ответил Северус. — Вы все одинаковые.
— Видать, у тебя есть с чем сравнивать, — уточнила я. — Ну и много у тебя таких?
— Только не делай вид, Анри, что тебя это задевает, — резко отреагировал он на мой ответ.
— Это простое женское любопытство, — лукавила я. — Ты прав! Мне совсем все равно, кто там под тобой.
— После возвращения ты очень изменилась! — воскликнул он.
— А чего ты ожидал? — удивилась я. — Что я буду той девочкой, которая будет смотреть на тебя глазами преданной собаки, или что я за тобой на край света пойду?
— Ты невыносима, Анри, — процедил Северус.
— Тогда найди себе кого-нибудь получше! — воскликнула я.
— Была одна, да и той не стало, — прошептал он.
— Как ты посмел сравнивать меня с кем-то? — Вся моя боль вырвалась наружу. — Меня зовут Арианрода Монфор-лʼАмори, и я не твоя Лили.
— Причем тут она? — изогнул бровь Северус и холодно посмотрел на меня. — Что ты несешь?
— Я все знаю, Северус! — заявила я. — О твоей просьбе к Тому не трогать Лили Эванс, в замужестве уже Поттер. О том, что ты любил ее.
— Это было более десяти лет назад, все изменилось, — холодно ответил он.
— Ты до сих пор ее любишь, — спокойно ответила я. — И только не ври мне, что забыл ее.
— Анри! Причем тут Лили? — зарычал Северус. — Я говорю о тебе.
— Вот именно, Северус! Я не она! — возразила я ему. — Я не собираюсь занимать чужое место. У меня есть гордость и собственное достоинство.
— О Святые! Что ты выдумала? — непонимающе спросил он.
— Я выдумала? — повторила я его слова. — Это ты до сих пор живешь в своих иллюзиях. Однолюб хренов!
— Кто тебе это вбил в голову, Анри? — поинтересовался Северус. — Только не говори, что тебе это Люциус сказал.
— Какая теперь разница, суть-то в другом, — уточнила я. — Я думаю, что ты должен был мне сам об этом рассказать.
— Зачем? Ее нет, и это не изменить, — печально произнес Северус.
— Значит, это правда, — уточнила я. — И нет смысла отрицать.
— Анри…
Я не слышала его, выйдя из школы, я трангрессировала.
Изранено сердце. Мелкие рубцы не дают покоя, каждый шов кричит о той боли. Боли, которую я называю счастьем. Каждое утро на подушке вместе со следами слез мирно соседствуют капли крови. Нет, они не горькие, они слаще сахара, светлее солнца, выше того понимания, которое с детства и до самой смерти преследует большую часть двуногих.
Ненавидеть, терять, унижаться, любить — жить. Жить, жить полной жизнью. Не существовать, а жить!
Я и жила. Мы дышали одним воздухом на двоих. Северус ломал мое мировосприятие, терпеливо причиняя мне все большую и большую боль. Она так резко контрастировала с тем счастьем, которое я испытывала. Все в прошлом, таком близком и таком далеком.
Мы разошлись… Без истерик и громких скандалов, как будто так и надо. Да! Так и надо. Северус появлялся и исчезал из моей жизни, заставлял ждать. Он был страстным, безумно горячим, с неизменно чарующим взглядом. У него на все и всегда находилось оправдание. А я, идиотка, верила, что я та единственная в его сердце. Моя боль останется моей болью. Я знаю: пройдет какое-то время — и я забуду; наши неудавшиеся отношения станут лишь щемящим воспоминанием о юности. А счастье еще будет. Обязательно будет. Я убеждаю себя, я надеюсь, я приказываю себе верить в это.
Мне очень сложно писать. Зачем я это делаю? Опять эти чертовы воспоминания, было трудно и больно тогда видеть Северуса и знать, что я всего лишь тень Лили Эванс.
Ведь ты всё равно совсем ничего не поймёшь! Слишком уж много в нашей с тобой жизни препятствий на пути друг к другу, слишком много непреодолимых стен, барьеров, а самое главное, слишком много пустоты… Есть такое магловское понятие — не судьба. Я тогда думала, что это про нас.
Конец октября 1993 года.
В канун Хэллоуина я начала жалеть о поспешно данном обещании пойти на прием в Хогвартс. Вся школа предвкушала банкет в честь праздника Хэллоуина. Большой зал был по традиции украшен живыми летучими мышами и фонарями, сделанными из огромных тыкв Хагрида — внутри каждой тыквы могло поместиться три человека! Ходили слухи, что Дамблдор пригласил на праздник труппу танцующих скелетов.