Глава V
ЦАРЬ ЯМХАДА. СЛОЙ VII
Когда мы достигли слоя VII, характер наших раскопок стал иным: во-первых, сейчас раскопки велись уже на небольшой глубине и мы могли охватить гораздо большую площадь и раскапывать здания целиком, и, во-вторых, мы впервые обнаружили клинописные таблички. Наш рассказ теперь основывается на более полных археологических свидетельствах, и мы имеем бесценную возможность подкреплять эти свидетельства письменными документами.
Из сооружений этого периода мы раскопали царский дворец, городской храм и городские ворота. Таким образом, было получено представление о гражданской, религиозной и военной архитектуре. Во дворце и храме найдено много табличек, случайно сохранившихся от официального архива, в прошлом состоявшего из несметного числа подобных табличек. Все таблички относятся ко времени правления царей Хаммурапи, Ярим-Лима и Никмеэпуха, что в общем составляет немногим более 50 лет; большая часть табличек датируется временем Ярим-Лима, современника Хаммурапи, великого царя Вавилона, который правил с 1792 до 1750 г. до н. э.[21]; похоже, Ярим-Лим умер незадолго до 30-го года правления Хаммурапи из Вавилона, и мы можем приблизительно определить время его правления между 1780 и 1765 гг. до н. э.
Несомненно, крушение империи XII династии в Египте сделало возможным возвышение ее старых вассалов, и, когда они получили свободу, началась перетасовка тронов и границ. В результате какого-то «обмена» город Алалах попал в руки малоизвестного Аббана, явившегося, по-видимому, основателем новой династии. Он был отцом Хаммурапи, царя Ямхада, и дедом Ярим-Лима. Довольно большое царство Ямхад, лежавшее к востоку от долины Амук, со столицей Алеппо (царь его назывался или «царь Ямхада», или «царь Алеппо») захватило земли вплоть до берегов Средиземного моря, что существенно усилило его значение. Аббан подарил эти новые владения не сыну, а внуку Ярим-Лиму. Правители Ближнего Востока имели обычай передавать управление вассальными городами своим братьям или сыновьям. Это уменьшало вероятность заговоров против них со стороны вассалов. Возможно, Аббан хотел, чтобы Хаммурапи как «царь Алеппо» правил в традиционной столице, а Ярим-Лим в качестве наместника управлял долиной Амук из Алалаха. После смерти отца Ярим-Лим наследовал все царство.
Важное свидетельство его могущества, дается в табличке из Ма’ер (Мари), где содержится донесение, посланное Зимри-Лиму, царю этого города; агент сообщает, что «за Хаммурапи Вавилонским идут 10–15 царей, и 10 или 15 идут за Рим-Сином, царем Ларсы (два великих правителя в Месопотамии в то время. — Л. В.), но за Ярим-Лимом из Ямхада идут 20 царей». Сюзерен 20 зависимых царей мог играть ведущую роль во внешнеполитической борьбе того времени. Похоже, Ярим-Лим искусно, если не сказать беспринципно, выступал то на стороне Вавилона, то на стороне Ларсы в зависимости от обстановки, при всех обстоятельствах избегая подчинения кому-либо из враждующих соперников.
Среди обнаруженных табличек сравнительно немного связано с именем Хаммурапи, подавляющее же большинство— с именем Ярим-Лима, но многие из них сообщают о деятельности некоего Аммитаку, который в качестве градоправителя ведал городскими финансами. Документы Хаммурапи должны относиться ко времени, когда Ярим-Лим правил от имени своего отца, остальные представляют собой архив периода его собственного правления, и, хотя власть, несомненно, иной раз доверялась Аммитаку, тот факт, что архив хранился в Алалахе, по-видимому, подразумевает присутствие здесь царя.
Характер строений слоя VII, раскопанных нами, приводит к тому же заключению. Все они возведены в одно или почти в одно и то же время и могут надежно датироваться периодом Ярим-Лима. Он мог, разумеется, начать строительство своего дворца, когда правил еще от имени отца, но позднейшие достройки дворца (он строился в несколько этапов), храма и прежде всего массивные фортификационные сооружения могли быть сделаны только правящим монархом для своей резиденции. Перед лицом опасного соседства и непрочных союзов с правителями Месопотамии Ярим-Лим вполне мог опасаться, что Алеппо, расположенный в непосредственной близости от восточной границы царства, мог стать объектом неожиданного. нападения. Поэтому, оставив за Алеппо роль главного города, Ярим-Лим перевел управление в столицу своей старой провинции, сделав ее своим домом и усовершенствовав ее оборонные сооружения в соответствии с требованиями момента.
В последние дни, когда не оставалось времени на раскопки большого масштаба, на северо-западном краю холма Атчана мы заложили разведывательную траншею и убедились, что эта часть древнего города во все последующие периоды была занята большой крепостью, цитаделью, где размещался военный гарнизон. Мы раскопали на достаточную глубину и обнаружили, что та же картина наблюдается и в слое VII. Поскольку при всех перестройках основной характер оборонительных сооружений оставался неизменным, мы сделали вывод (хотя был расчищен только маленький участок), что крепость Ярим-Лима представляла собой сооружение из сырцового кирпича, возведенное на платформе, заметно возвышавшейся над уровнем города, что позволяло контролировать подходы с севера и запада. Крепость составляла главную внутреннюю линию обороны с этих двух сторон. От основания стены крепости шла пологая берма шириной 50 футов, на краю которой стояла внешняя стена, вероятно не очень высокая, а ниже шел крутой гласис из кирпича с глиняной облицовкой под углом более чем 45 градусов, высотой 26 футов.
Наклонный гласис, впервые обнаруженный нами в храме слоя XIV, где он был совсем маленький, здесь превращается в настоящее эффективное военное сооружение. Недосягаемый, как и вертикальная стена, он имел то преимущество, что подошедший к его подножию враг оставался под прямым прицелом, не имея убежища, какое обычно у него было у подножия вертикальных стен, защитники которых могли стрелять, лишь перегнувшись с крепостных стен и тем самым подставляя себя лучникам нападающего противника. Если враги преодолевали внешнюю стену, они оказывались на наклонной берме, которая прекрасно простреливалась защитниками крепости. Этот тип фортификации был, похоже, северосирийского происхождения, так как подробное описание оборонительных сооружений одного из северосирийских городов, данное в тексте Нарам-Суэна[22], полностью соответствует характеру тех руин, которые были обнаружены на Атчане; такой тип оборонительных сооружений существовал еще задолго до Ярим-Лима, и трудно представить себе что-нибудь более отвечающее тогдашним условиям и способам ведения войны.
Северо-западные ворота города, вероятно, главные, ибо они выходили на важную дорогу между Алеппо и Антиохийским проходом, примыкали к крепости и находились под ее контролем. Со стороны долины дорога довольно круто поднималась к массивной башне с воротами, расположенной между внешней стеной крепости и городской стеной, на одной линии с последней, так что верхние помещения башни могли служить для перехода защитников из одного сектора обороны в другой. Дорога, идущая через башню, была перегорожена тройными воротами. И такое сооружение не было новшеством: подобные ворота, оправдавшие себя во время войны, очень близки главным городским воротам Каркемиша, с которыми они практически одновременны, и в общих чертах напоминают многие другие ворота, известные на Ближнем Востоке как в более ранний, так и в более поздний периоды.
Раскопанные нами руины ворот, естественно, составляли только нижнюю часть сооружения, но они достаточно хорошо сохранились, чтобы можно было отчетливо представить себе общий его вид (рис. 9). В целом башня построена из сырцового кирпича; в качестве скреп использовались тяжелые деревянные балки. Это была кирпично-деревянная конструкция, характерная для сооружений хеттов. Фасад, как извне, так и изнутри, боковые стены дверного прохода и массивные контрфорсы трех ворот были облицованы белыми известняковыми плитами высотой четыре фута. Камни контрфорсов стояли не прямо, а с небольшим наклоном внутрь, как в воротах хеттской столицы Богазкей в Каппадокии. Там сводчатая арка над наклонными косяками имела выступ, что естественно, если строительный материал — камень, но здесь подобный эффект легко достигался кирпично-деревянными конструкциями, хотя можно смело предположить, что под фальшивой аркой была плоская гладкая перемычка. Одна сторона была цельная, представляя собой в действительности угол гигантского вала цитадели; во внутренней стене другой, северо-восточной, стороны имелся широкий проход с каменными косяками и ступенями, ведущими в караульное помещение. В задней части комнаты лестничный марш (нижние ступеньки выложены из кирпича, верхние — из дерева) вел в комнату над воротами и на верх городской стены. Под лестницей находилась маленькая комната с дверью, ведущей в промежуток между внешними и средним контрфорсами ворот, явно караульное помещение для стражи на посту. Это караульное помещение— любопытный просчет в тщательно продуманной планировке, так как врагу достаточно было захватить первую из трех больших дверей воротной башни, чтобы попасть в комнату стражи и, подпалив ее деревянное перекрытие, разрушить лестницу и, возможно, все сооружение. Похоже, что нечто в этом роде и случилось, ибо башня была явно уничтожена пожаром, караульное помещение выгорело, а кирпичные стены лестницы обрели под воздействием огня глубокий красный цвет; глиняный пол ворот был покрыт толстым слоем горелого дерева, служившего, вероятно, полом верхней комнаты: надвратная башня не оказалась неприступной.
21
По хронологии профессора Сидни Смита; профессор Олбрайт предлагает несколько другую хронологию, по которой правление Хаммурапи приходится на 1728–1686 гг. до ц. э. Это не подтверждается свидетельствами из Атчаны, и я поэтому придерживаюсь ранее принятой даты и следую хронологии Сидни Смита во всех случаях, вплоть до конца слоя IV.