– Я тебя ненавижу! Ты испортила мне всю жизнь!
Миша выкрикивал в дверной проем оскорбления до тех пор, пока у него не кончились силы. Тогда он хлопнул дверью, да так, что со стены с треском упала и раскололась рамка с фотографией.
Он бросился на кровать и разрыдался, как будто ему было не одиннадцать, а шесть лет. Мальчик рыдал до потемнения в глазах, а подушка, казалось, промокла насквозь от его слез.
– Ненавижу ее, ненавижу! – он со всей силы стукнул кулаком по спинке кровати, но ушиб руку и от этого стало еще обиднее.
– Черт! – выкрикнул мальчишка, и стал с силой тереть ушибленную руку. – Вот уйду из дома, посмотрим, как она запоет. Никуда не пускает, вечно контролирует! Достала!
Обида прожигала его насквозь, и ему хотелось умереть, лишь бы больше не видеть ее. Наконец, сон взял верх над утомленным сознанием и Миша, бубня что-то в подушку, погрузился в дремоту.
Он проснулся среди ночи от липкого и неприятного ощущения тревоги. Уличный фонарь, стоявший рядом с домом, перегорел, и поэтому в комнате было совсем темно. Мальчик сел в кровати, боязливо оглядываясь вокруг.
У него было стойкое ощущение, что на него кто-то смотрит. Но никого не было. Он взглянул на соседнюю кровать.
"И зачем она здесь стоит, если я живу в своей комнате совершенно один?"– недовольно подумал он.
Мама говорила, что это кровать для сына тети Риты, ее сестры, когда они приезжают погостить. Но за все его одиннадцать лет они оставались ночевать только несколько раз. Он уговаривал мать избавиться от ненужного хлама, чтобы освободить себе больше места в комнате.
Но она наотрез отказывалась, и Миша совершенно не понимал, почему. Ведь кровать была старая и скрипучая. Да и по ночам, когда он просыпался от кошмаров, эта кровать вселяла в него какую-то странную тревогу.
Осмотрев комнату, он снова забрался под одеяло, лелея мысль о том, что это его последний день в этом доме. Ему так понравилось думать об этом, что он и не заметил, как вместе с мыслями снова погрузился в сон.
– Почему ты не любишь маму?
Миша резко открыл глаза. Что это было?
Сердце бешено стучало, будто кто-то внутри бил в гонг. Теперь он больше не мог заснуть. Адреналин зашкаливал, и страх с каждой минутой становился все сильнее. Тревога стремительно перерастала в панику.
– Почему ты не любишь маму? – снова послышался чей-то голос.
Он обернулся и увидел, что на той самой кровати сидит маленькая девочка, лет пяти.
– Господи, ты кто? – почти орал мальчишка. Откуда ты здесь взялась?!
Она мило улыбнулась и успокаивающим голосом ответила:
– Не пугайся, пожалуйста. Меня зовут София. Я тебя давно знаю. Я пришла, потому расстроилась из-за твоих слов о маме.
Он забился в угол и трясся так, будто его облили ледяной водой и выставили на мороз. Несмотря на панику, овладевшую им, мальчик все же нашел силы задать вопрос непрошеной гостье:
– Как ты попала сюда? Мама закрывает на ночь все двери.
Только сейчас он заметил, как неестественно светилось синеватым светом ее маленькое, почти кукольное личико, обрамленное светлыми кудряшками.
– Мне жаль, что вы ссоритесь с мамой. И мне больно слышать твои слова о ней. Она любит тебя больше всего на свете, – с грустью в голосе сказала девочка, проигнорировав его вопрос.
Миша почувствовал, как обида снова вспыхнула внутри и заглушила чувство страха.
– Ты ничего не знаешь о нас и это не твое дело. Уходи отсюда, кто бы ты ни была,– огрызнулся он.
Тогда она встала с кровати и уже в следующую секунду оказалась прямо возле него. Приступ страха вернулся и с головой накрыл его. Теперь он точно знал, что это был не человек, не просто маленькая девочка.
Она пристально посмотрела на него, и вдруг ее голос стал очень серьезным:
– Все ответы в чемодане под кроватью, которую ты так ненавидишь.
Он стоял и смотрел на нее, не отводя глаз, и ему стало казаться, что она растворяется в воздухе. Спустя несколько минут он снова остался один.
– Надеюсь, мне все это только снится – ошеломленно проговорил мальчик. Потом он, будто опомнившись от чего-то, ринулся к старой кровати.
– Надо же, и почему я никогда сюда не заглядывал? – спросил сам себя мальчик. Среди прочего старого хлама, там лежал потертый, коричневый чемодан.
Он осторожно вытащил его за ручку и поставил на кровать. Чемодан был весь покрыт пылью.