— Каким образом вы затесались в эту подозрительную компанию?
— Через университет. Брент запросил, не знают ли они археолога, хорошо знакомого с культурой симпатов на Трегге и согласного участвовать в одной из экспедиций. Декан потом сказал мне, что Брент упирал на пол и цвет волос археолога. Он обещал Бренту, что не скажет никому об этом его специальном требовании, но все-таки рассказал мне. И мы оба посмеялись. Но потом декан добавил: «Забытое искусство» — солидная фирма, а мистер Брент — джентльмен».
— Если ваш декан придет когда-нибудь просить у меня место руководителя личного состава, я заверну его прежде, чем он раскроет рот, — пообещал Кэллегэн. — Скажите, вы уже работали с ними?
— Да. Пока корабль готовился к путешествию, Брент задавал мне вопросы относительно обычаев симпатов за последнее время их существования. Я могла сказать ему лишь немногое. Лимперы разрушили практически все. Потом Брент спросил, каким оружием они пользовались, захохотал и сказал Тэйлору: «Торговцы Смертью никогда не останутся без клиентов, так ведь?»
— А какое оружие у них было? — спросил Кэллегэн, уже угадав ответ.
— Оружие удивительно примитивное в сравнении с их квалификацией в других вещах. Что-то вроде арбалетов, и они едва успели изобрести пушку, заряжавшуюся с дула. Ну, и шпаги, конечно.
— Все это есть в наших трюмах.
— Но это же глупость! С тех пор, как симпаты были уничтожены, на Трегге нет войн. А полиция там теперь оснащена весьма эффективными парализаторами. Я это знаю, — пояснила Вега с улыбкой, — потому что они меня застали, когда я собиралась обойти вокруг одного запрещенного храма, и обездвижили с расстояния более трехсот метров.
Они продолжали болтать, объединяя то немногое, что они знали, и пытаясь найти какой-то смысл в том безумном предприятии, в которое они впутались. Легко можно было сделать заключение, что их наниматели сумасшедшие, но бесспорное финансовое процветание «Забытого искусства» перечеркивало эту гипотезу. В конце концов девушка сказала, что ей пора уходить. Стражник у двери подмигнул ей, но она не обратила на него внимания.
Кэллегэн сначала пожалел, что остался один, но потом вздохнул с облегчением, закурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил клуб дыма, чтобы выгнать запах Беги.
5
В каюту вошел Брент в сопровождении Гримса. Они были вооружены.
— Здравствуйте, капитан Кэллегэн. Мы просто с визитом вежливости, несмотря на оружие.
— Что тебе надо?
— Ничего. Абсолютно ничего. Мисс Фрейн — очаровательная девушка, ты не находишь?
— Да?
— Ах, да, ведь у вас обоих аллергия на рыжих! С одной стороны, жаль, потому что вам придется много времени пробыть вместе.
— Что хочешь этим сказать?
— Я мог бы сказать очень многое. Я сказал бы, например, что ты и эта морковка разорвете свои контракты, как только мы прибудем на Треггу, и пойдете вместе, рука об руку, в солнечный закат.
— Очень смешно!
— Ты думаешь? Но это уже будет моим делом. В конце концов Служба и университет поинтересуются, что стало с двумя красивыми и талантливыми членами их перспективного персонала.
— Дерьмо! Так ты еще и убийца?!
— Кто говорил об убийстве, Сеттер? Даю тебе слово, что убийство совершенно не входит в мои намерения, — искренне сказал Брент, и Кэллегэн поверил. — Кто же убивает курицу, несущую золотые яйца?
— Я здесь не несу золотых яиц. Ты нанял меня как капитана, правда, на повышенный тариф, а я путешествую, как пленник.
— Или как пассажир первого класса. Мы же тебя неплохо кормим, верно?
— Какую игру вы ведете, черт побери? Брент помолчал.
— Ты знаешь, Кэллегэн, — сказал он веско, — я всегда тебя ненавидел, с тех самых пор, как мы оба были младшими на борту старого «Грифона». Каждый раз, когда кто-либо из офицеров собирался приказать что-нибудь, он всегда говорил: «Позовите Кэллегэна, он сделает работу отлично». И каждый раз, когда мне выдавался случай познакомиться поближе с самыми шикарными пассажирами, ты всегда все портил…. «На твоем месте, дружище, я бы оставил эту девицу, она навлечет на тебя одни неприятности», — протянул Брент, подделываясь под голос Кэллегэна. — Да многое можно вспомнить! Я знаю, что ты настроил Касилу против меня…
— И ты вытаскиваешь на свет эту старую историю? Это была хорошая девушка, и она всегда оставалась хорошей, насколько я знаю. Но она не была бы больше такой, если бы часто встречалась с тобой.
— Святой Кэллегэн, Красный Сеттер! Причисленный к лику святых и блаженных! А ты помнишь тот день, когда ты уничтожил все солидографии, которые я купил в Порт Альмейне?
— Комендант велел обыскать все шкафчики после посадки. Если бы он нашел эту гадость…
— Ах, скажите, какая невинность! Пошли, Гримс, оставим святого с его размышлениями. Ему недолго оставаться таким святым.
Они ушли. Кэллегэн пытался понять смысл сказанного Брентом. Он был потрясен его ледяной ненавистью, а затем вспомнил один вечер, когда они оба слегка перепили, и Брент разглагольствовал насчет четырех свобод. «Должна еще быть пятая, — кричал он. — Свобода!» — Кэллегэн спросил, какая именно, и Брент ответил: — «Свобода уничтожить, когда хочется!»
Вошел стражник и принес еду.
Кэллегэн ел неохотно, все еще слишком ошеломленный беседой с Брентом. Когда стражник унес поднос, Кэллегэну оставалось только лечь спать.
Так проходили дни: сон, пробуждение, еда. Вега Фрейн часто приходила навещать Кэллегэна, и каждый раз, когда она входила в каюту, его беспокоил ее вид и манеры.
Она стала очень нервной, и ее руки никогда не оставались в покое. Под глазами были большие круги. Она рассеянно спрашивала:
— Что вы знаете?
И каждый раз Кэллегэн отвечал:
— А вы что знаете?
Однажды она сказала:
— Вы мне нравитесь, Кэллегэн.
И он ответил:
— Вы мне тоже.
Он взял ее за руку и тут же выпустил, как будто это было что-то грязное. Она вскрикнула:
— Черт бы побрал эту проклятую аллергию.
Наконец настал день, когда двигатель был выключен, звук вращающихся роторов понизился до резкого свиста, а потом до глухого жужжания, и наконец умолк.
У Кэллегэна не было никакой возможности измерить период торможения: при аресте Гримс отобрал у него часы. Но ему казалось, что двигатели ревели слишком долго, после того как были выключены. Кэллегэн пристегнулся, ожидая толчка при посадке. Но посадки не было.
Снова был пущен в ход двигатель Маншенна: свист становился все более и более пронзительным, он пробуравливал не только барабанные перепонки, но и весь череп. Потом вдруг заработали двигатели — один, потом другой, третий. Кэллегэну показалось, что Вега Фрейн, прозрачная и печальная, прошла перед его глазами, бормоча непонятные слова, и вышла. Затем появились Брент и Гримс, и стражник, приносящий еду, и все они перемещались быстро и спиной вперед. Двигатели рычали минут десять, не меньше, и темнота, более глубокая, чем чернота космоса, была почти ощутима и давила на Кэллегэна.