***
Мы с Зейном оба молчали по пути домой, слушая только шум воздуха от автомобильного кондиционера. Я выглядываю из окна на пролетающие мимо огни города. И хотя мне совсем туда не хочется, стоит мне представить, как Трей и Рейни сейчас вместе, прижимаются друг к другу, целуются… Моё воображение жестоко.
Мысленно застонав, я прикусываю губу. Как бы стойко я не переносила все испытания, это самое худшее из них. Одно дело, когда Трей не помнит меня, и совсем другое, когда он считает, что любит другую. Идеальную генетически модифицированную особь. Да как вообще я могу с ней соревноваться?
Это возвращает меня назад в мои школьные деньки в АГИО. Я никогда не могла сравниться с такими девчонками, как Рейни Уильямс. И потому даже не пыталась. Но теперь… мне придётся. Если я хочу, чтобы к Трею вернулись настоящие воспоминания — и чтобы он сам вернулся ко мне, — то у меня нет иного выхода. Я не просто должна вступить в соревнование с Рейни, но и превзойти её. Не силой, конечно. У меня ведь за спиной всего лишь сотня людей из «Грани».
«Дааа», — саркастично думаю я. — «Никакой силы».
— Ты в порядке? — спрашивает Зейн, прерывая тишину. Я чувствую на себе его взгляд, но не поворачиваю голову.
— Просто размышляю.
Проходит ещё несколько мгновений в молчании. Зейн прочищает горло.
— Значит, столица, да?
— Ты со мной не поедешь.
— Разумеется, я поеду, — его тон не терпит возражений.
Тогда я всё-таки поворачиваюсь к нему.
— Ты не можешь. Ты нужен мне здесь, чтобы защитить маму и сестру.
— Я не отпущу тебя одну.
— Это не тебе решать, — скрещиваю я руки на груди.
Зейн вздыхает. Его пальцы сжимают руль крепче.
— Не понимаю, почему ты такая упрямая. Особенно когда тебе предлагают помощь.
— Это то, что я должна сделать сама.
— Да почему это? Дай мне хоть одну вескую причину.
Я теряюсь.
— Потому что… просто потому что.
Зейн фыркает.
— Не слишком убедительно.
Я отворачиваюсь. Зейн никогда не поймёт, что я не хочу, чтобы он поехал со мной, потому что я пытаюсь его защитить. Близкие мне люди вечно оказываются под угрозой, а я не могу позволить, чтобы пострадал ещё кто-то, за кого я переживаю.
Если я чему-то и научилась за последние несколько недель, так это бороться за тех, кого я люблю.
10. ЗЕЙН
Клавиши из слоновой кости под моими пальцами так хорошо мне знакомы. Я сижу за роялем в кабинете. Я не играл уже много лет, но пальцы сами всё помнят.
Это чудесная мелодия, которую я написал несколько лет назад. Тогда я часами сидел за роялем, совершенствуя мотив, который я планировал сыграть на нашей свадьбе с Ариан. Но теперь…
Столько всего изменилось.
Как я могу думать о том, чтобы жениться на той, кого не люблю? Как я могу планировать свою жизнь и будущее вместе с одной девушкой, когда сам всё время мечтаю, чтобы на её месте оказалась другая? Это несправедливо ни по отношению к Ариан, ни к себе самому.
Пока я играю, в моей голове рождается совершенно новая мелодия. Она начинается задумчиво и легко, со светлыми аккордами и мягкими переходами. Иронично, но это отражает мои чувства к Сиенне. Эта музыка, кажется, сама срывается с подушечек моих пальцев и становится, наверное, самой прекрасной композицией, которую я когда-либо сочинил или сыграл.
Пока мелодия из моего сердца звучит из-под моих рук, я мысленно представляю зелёные глаза Сиенны, её веснушки и огненные волосы. Она сильная, яркая, непохожая ни на одну другую девушку из когда-либо мной встреченных. Но она никогда не будет моей. Мелодия становится тяжелее, словно чувствует тяжесть на моём сердце. Мои пальцы ускоряются, разбегаясь по клавишам.
Я бы хотел, чтобы Сиенна согласилась, чтобы я поехал с ней в Рубекс, но как бы я ни требовал, как бы ни умолял, она отказывается. У неё есть на то свои причины, и я уважаю её решение. Пока что. Но как только её мама и сестра переедут в убежище, я найду повод поехать в столицу. Потому что я не собираюсь отступать от своих слов, что я не позволю ей противостоять Рэдклиффу в одиночку. Я уже однажды оставил её одну, больше я этой ошибки не повторю.
Я даже не заметил, как увлёкся мелодией, пока не доиграл до последней ноты, и за моей спиной раздались громкие хлопки. Последний звук всё ещё звенит в воздухе, я разворачиваюсь на табуретке и вижу, как мой отец стоит, прислонившись к дверному косяку.