Доктор Хэммонд кивает и выходит со мной из комнаты. Как только дверь за нами закрывается, я набрасываюсь на него с вопросами:
— Что с ним такое? Почему он думает, что живёт в столице?
Доктор медленно вздыхает.
— Наиболее вероятным мне кажется применение препарата, меняющего память.
— Это навсегда?
— Без дополнительных тестов и рентгена мозга я не могу сказать ничего определённого.
— Тестов? Новых?
— Ну, как бы да. До этого мы искали повреждения мозга, а теперь… — он замолкает и облизывает губы. В его глазах горит исследовательский интерес. — Пока что это совершенно неизученная область.
Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании. А не на огоньке в глазах доктора. Я понимаю, что он взволнован перспективой работы с новым случаем в медицине. Он хочет углубиться в изучение научного вопроса искажения памяти Трея. Но то, что вызывает у него восторг, в то же время разбивает мне сердце.
Потому что человек, которого я люблю, находится буквально в двух шагах, но не помнит меня. Разве в мире есть боль сильнее этой?
2. ЗЕЙН
Моя личная тренажёрка — это более потная, более затхлая версия человека, который ей пользуется. Вдоль зеркальных стен рядами выложены гантели и гири, центральная часть заполнена тренажёрами и оборудованием. Я повысил температуру в помещении, потому что мне так больше нравится. Я стою, весь вспотевший, перед зеркалом, поднимая гантель над головой. Мои мышцы напрягаются, каждый дюйм моего тела напряжён от прилагаемых усилий. Именно в этот момент в зал влетает Сиенна. И первая её реакция — она морщит нос.
Гантель с грохотом падает на пол, подпрыгивая на чёрной резиновой поверхности. Выпрямляясь, я замечаю, как распахиваются её глаза при виде моего торса. Здесь слишком жарко, чтобы носить майку, ну я и не ношу.
Стерев пот с лица полотенцем, я надеваю футболку.
— Как там дела у… — я прерываюсь, заметив слёзы на её глазах. Её поразительных зелёных глазах. — Что случилось?
Тихий всхлип вырывается из её горла, пронзая меня в самое сердце. Я отбрасываю полотенце и подбегаю к ней, заключая в объятия. Её лицо прижимается к моей груди, её волосы щекочут мне подбородок. Её узкие плечи дрожат, пока я провожу по её волосам, нашёптывая слова утешения, которые она вряд ли слышит. Отстранившись, она вытирает щёки ладонями и шмыгает носом.
— Всё хуже, чем мы думали, — говорит она, её глаза блестят после слёз. — Это не последствия травмы. Они что-то с ним сделали. Изменили его воспоминания или ещё что. Он думает, что живёт в столице и что у него есть невеста. Невеста! Ты можешь в это поверить? — она кажется совершенно раздавленной, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не прижать её к себе вновь.
— Думаешь, они промыли ему мозги, как твоей маме?
— Не знаю. Это явно не то же самое, потому что он не был подключен к этой вращающейся машине… — она запинается и поджимает губы, будто что-то вспомнила.
— Что такое?
— Ну… — она колеблется. — Когда мы вытащили Трея из правительственного здания, там было оборудование, которое я никогда раньше не видела.
— Думаешь, это как-то связано с изменением памяти?
Её тоненькие плечи поднимаются и опускаются, когда она пожимает ими.
— Не знаю. Может быть?
— Но зачем? С чего бы Рэдклиффу или кому бы то ни было менять воспоминания Трея? Разве им было мало того, что они поймали его?
— А разве правительству бывает когда-нибудь достаточно? — произносит она с печальными глазами.
Не успеваю я ответить, как дверь в зал с шумом распахивается второй раз, и вбегает Эмили с запыхавшейся матерью следом.
— Вот вы где, — взвизгивает Эмили, когда замечает нас с Сиенной.
Сиенна и её мама уже полностью восстановились, но я знаю, что Сиенна не хочет оставлять Трея, а Вивиан не хочет оставлять Сиенну, и поэтому предложил им оставаться здесь столько, сколько пожелают. Мне больно видеть, как Сиенна постоянно кружит над Треем, но я желаю только лучшего для неё.
К счастью, отец старается держаться в стороне — по большей части. А по меньшей — упрямо отрицает какую-либо связь с Треем. Как мог мой отец не знать, что у меня есть ещё один брат? Как он мог не знать, что мама вынашивала двух детей? Отец известен как гениальный генетик, и в то же время он умудрился как-то это проморгать? Это не кажется вероятным или даже возможным. И я задаюсь вопросом, что же он пытается скрыть.
А Трей? Хоть мы и близнецы, но всё же абсолютно разные. Он преступник из пустыни, а я наследник огромной империи. Может, в нас и течёт одна кровь, но мы никогда не будем братьями. По крайней мере, не в настоящем смысле слова.