— Напрасно надеешься на нашу помощь. Будьте все прокляты!
Крайт чуть приметно кивнул Смиту. Тот подошел к пульту, что-то сказал агенту-оператору. Снова в подвале раздались щелчки — это агент защелкал клавишами на своем пульте. Теперь узники не стонали, зато их тела колотила сильнейшая дрожь. А потом вестники что-то быстро забормотали. Смит вслушался в бормотанье и досадливо поморщился.
— Ничего не понятно: несут какую-то чепуху.
Крайт обвел взглядом всех четырех узников. Второй из них справа — это был Лит — вдруг выгнулся дугой и обмяк. Смит вопросительно посмотрел на Крайта, потом с брезгливой миной прощупал пульс у биора — пульс не прощупывался.
— Все, — констатировал Смит и отшвырнул от себя руку Лита.
Крайт нахмурился. Такой исход ему не поправился.
Он глянул на Дика, и тот опять усмехнулся.
— Вот и все, — прохрипел Дик. — Он ушел от тебя, и твоя власть над ним кончилась. Теперь он будет ждать, когда настанет твоя очередь.
— Заткнись! — грохнул по столу кулаком Крайт.
Ваза с фруктами подпрыгнула и упала на пол. Фрукты рассыпались по всему помещению.
— Напрасно ты взял их, — качнул головой Дик. — Они ничего тебе не скажут, потому что ничего не знают. Дай им отдохнуть от боли, а то ты так ничего не узнаешь, они уйдут от тебя, как этот. — Дик обессиленно закрыл глаза.
Крайт побарабанил пальцами по столу. Смерть Лита обеспокоила его. Если таким образом от него уйдут и остальные, не выдержав пыток, то… Правда, в подвале есть еще несколько вестников… Ну и что? Вот уже несколько часов они со Смитом бьются без всякого успеха. Сперва работали с каждым в отдельности, а потом свели их всех вместе, и напрасно. Они, наверное, друг другу придают силы. Этого идиота Смита лучше никогда не слушать.
Шеф СБ встал. На сегодня, пожалуй, хватит. Нужно менять методы работы с ними, тем более, что этот Дик, кажется, что-то обещает. Теперь нет никаких сомнений — он один из главарей вестников. Может, в самом деле попробовать хорошее обращение? Если этот проклятый Дик просит не пытать и что-то обещает, то стоит пойти на отступление от правил. Хотя верить ему… Но что я теряю, если он в самом деле один из главарей вестников… Крайт приказал агенту-оператору прекратить пытку и вызвать надзирателей.
Всего несколько минут потребовалось им, чтобы погрузить биоров на специальные тележки и развести по камерам.
Дик глухо застонал, когда надзиратель, нажав на педаль в тележке, вывалил его на каменный пол камеры. С минуту биор лежал в полной неподвижности, собираясь с силами и мыслями. За несколько часов, что он провел в этой камере и в пункте обработки, Дик научился без крика переносить самую жгучую боль. Временами наступали такие минуты, когда он, сохраняя сознание, уже не ощущал боли.
Дик пошевелился и медленно повернулся на спину. У него уже не в первый раз мелькнула мысль: как он все выдерживает и остается живым? Кажется, Крайт поверил, что он один из главарей вестников. Теперь нужно что-то предпринять. Все равно для него жизнь кончена…
От пола камеры несло пронизывающим холодом. Поначалу он приносил какое-то облегчение измученному телу. Но очень скоро холод тоже превратился в пытку.
Дик слабо шевельнулся и чуть сдвинулся в направлении лежанки. Каждое движение приносило ему невыносимую боль и в теле и в голове. У Дика было такое ощущение, будто тот проклятый шлем высосал из головы мозг и осталась лишь пронзительная, невыносимая боль. Лицо Дика кривилось в страдальческих гримасах, из груди вырывались протяжные стоны, но он медленно полз к лежанке.
Надзиратель Урси всегда смотрел, как узники добирались до лежанок после пребывания в пункте обработки. Вот и сейчас он с интересом следил за действиями Дика.
А тот продолжал свои путь к лежанке. Когда он уже дополз до цели и Урси приготовился наблюдать, как этот упрямец будет взбираться на лежанку, в конце коридора раздались громкие голоса.
К камере Дика подошли Крайт и трое мужчин в белых халатах. Впустив врача и санитаров, Урси, следуя инструкции, закрыл дверь на все засовы. Крайт прильнул к окошку.
Врач подошел к лежанке и стал над Диком, засунув руки в карманы своего халата. Дик чуть приоткрыл глаза и сразу зажмурил их. Белоснежный цвет халата больно ударил по глазам, привыкшим к темным тонам.
Доктор наклонился над узником и ловким движением двух пальцев приподнял веко левого глаза Дика.
— Приступайте, — коротко бросил он своим помощникам.
Санитары развернули складные носилки, переложили на них биора. Один из санитаров застелил лежанку белой простыней, приготовил халат. Затем они перенесли Дика на лежанку и начали возиться с ним. Влажным томпоном протерли лицо, грудь, принялись втирать в мышцы пахучую мазь. Последней процедурой был укол, сделанный самим врачом.
Наблюдая за лицом врача, наклонившегося над ним, Дик видел доброго, мягкого человека, который делал ему хорошо, и это изумляло. До сих пор СБ приносила ему только боль и страдания.
Пока санитары собирали инструменты и лекарства, доктор измерил у Дика температуру, давление, проверил пульс. Лицо доктора все время сохраняло выражение полной сосредоточенности.
Врач легонько похлопал узника по плечу и скупо улыбнулся, обнажив кончики своих крупных желтоватых зубов. Взгляд его серых, подернутых дымкой старости глаз, скользнул по лицу Дика и быстро вильнул в сторону, уходя от столкновения со взглядом биора. А тому показалось, что в глазах этого странного человека мелькнуло сочувствие к нему.
Изумление Дика еще больше возросло, когда надзиратель после ухода людей в белых халатах вкатил в камеру небольшой столик, заваленный натуральными продуктами. Острейшее чувство голода заставило узника подняться на лежанке на колени. Несколько мгновений он смотрел на стол, потом порывисто схватил с блюда кусок жареного мяса и поднес его ко рту. Вдруг он почувствовал, что ясность в мыслях ускользает от него, уступая место какому-то неведомому доселе исступлению. Казалось, что это уже не он, Дик, сидит перед столиком и запихивает, запихивает в рот все новые и новые порции безумно вкусной пищи, а некто другой.
Крайт с удовлетворением наблюдал за узником. «Ха, зрелище, как в зверинце. Это существо состоит из рук и жующего рта». Выпученные глаза Дика ничего не выражали.
Шеф СБ довольно усмехнулся. Нужно дня два покормить его натуральной пищей и не делать ему больно. Пусть немного окрепнет и узнает вкус настоящей жизни. Вряд ли ему захочется умирать: он станет куда сговорчивее.
Дик откачнулся от стола и повалился на спину. Лицо его в ярком свете лоснилось от жира, глаза были закрыты.
Крайт приказал Урси открыть камеру и вместе с ним вошел туда.
— Тебе хорошо? — спросил он у Дика, подойдя к лежанке.
Дик едва заметно качнул головой.
— Ты мне поможешь, да?
Крайт склонился к самому лицу узника.
— Дай мне подумать, — прошептал тот.
— Хорошо, — разогнулся Крайт и, повернувшись к надзирателю, сказал:
— Чтобы относился к нему так же, как ко мне. Если с ним что-нибудь случится, ты сам окажешься в этой камере. Ты меня понял?
— Да, — ответил Урси, хотя ничего не понимал.
Крайт, благодушно улыбнувшись, похлопал надзирателя по плечу и вышел из камеры. В мертвой тишине подвала звуки его мерных шагов по коридору звучали, как удары маятника часов…
Крайт зашел в свой кабинет, сел в кресло. Смит подошел к столу шефа и настороженно замер. Сегодня выдался на редкость тяжелый день. Усталость притупила даже муки голода. Смит чувствовал себя окончательно разбитым. Ему так и не удалось сегодня ни пообедать, ни поужинать, как, впрочем, и самому Крайту.
Крайт пошевелился в кресле.
— Как ты думаешь, этот биор поможет нам?
Смит чуть было по привычке не пожал плечами, но вовремя спохватился. Сейчас не такой момент, когда можно столь неопределенно выражать свое отношение к заботам шефа. Поэтому Смит просто промолчал.
— Может, он хитрит, чтобы оттянуть свой конец? как бы размышляя вслух, продолжал Крайт. — Впрочем, хватит. Поехали домой.