Ситуацию усугубило отсутствие в архивах документов целого ряда частей и соединений за период Курской битвы. Обычно недостаток информации в фондах армейских и корпусных управлений мне удавалось компенсировать данными штабов дивизий, полков и даже батальонов. К сожалению, значительный массив документов частей соединений 7-й гв. А не поступил на хранение в ЦАМО РФ и считается утраченным. Это в первую очередь касается полков 81-й и 78-й гв. сд, которые находились в окружении. Скуп фонд и управлений самих дивизий. Выход был найден в привлечении более широкого круга дополнительных источников. Глубоко были изучены фонды штаба Воронежского фронта, управлений командующих родов войск, штабов армий, соседних с 7-й гв. А, более мелких формирований — танковых, самоходных и артиллерийских полков и бригад армии, а также инженерных частей, служб разведки и контрразведки всех уровней.
Серьезные проблемы возникли и с немецкими источниками. Как правило, наиболее четко и ясно ход боевых действий и участие в них воинских формирований вермахта изложены в их журнале боевых действий. Хотя он готовился уже после того, как события произошли, в нем обычно ход боя описан по часам, решения командира формирования и в общих чертах мотивы их принятия. Кроме того, этот документ, как правило, имеет приложения, в которых собраны все приказы, донесения сводки и распечатка телефонных переговоров командования с вышестоящим руководством. Причем наиболее подробны и интересны для исследования корпусные журналы. В наступлении на Курск принимали участия два из трех корпусов армейской группы: третий танковый и армейский «Раус». К сожалению, получить журнал соединения генерала Э. Рауса в полном объеме не удалось, а 3-го тк — считается утраченным. Сохранились лишь приложения: оперативные приказы, сводки, донесения и распоряжения по тылу и частично переговоры.
Тем не менее это интересный и очень важный материал, он никогда не публиковался в нашей стране и не использовался российскими историками для анализа боев на Огненной дуге. Хотя все происходившее в полосе наступлений дивизий 3-го тк в документах приложения описано не очень подробно, да к тому же сухим армейским языком, тем не менее эти источники серьезно облегчили работу над темой. Особенно боевые приказы и донесения, которые позволяли понять намерение немецкого командования и суть происходящего на тактическим уровне.
Немало труда стоил и поиск воспоминаний очевидцев и участников тех событий. В начале 60-х годов известный советский писатель-фронтовик К.М. Симонов обратился к участникам войны с просьбой писать свои воспоминания и сдавать их в архивы всех уровней как свидетельство очевидцев трагедии и героизма советского народа. Однако эта инициатива вызвало резкое противодействие Главного политического управления Советской Армии. Его руководство справедливо полагало, что это мина замедленного действия, которая камня на камне не оставит от идеологически выверенной (точнее, выдуманной) истории Великой Отечественной и представит многих «выдающихся полководцев и военачальников в неблагоприятном свете». А главное, будет развеян миф о «мудрости и прозорливости коммунистической партии». В 1965 г. на вопрос, заданный в ходе совещания в Министерстве обороны СССР: «А как же быть с исторической правдой?», тогдашний начальник ГлавПУРа, генерал армии А.А. Епишев, резко ответил: «Кому нужна ваша правда, если она жить мешает?» Этот принцип на долгие годы стал руководящим в работе не только ЦАМО РФ, но и гражданских архивов всей страны. В результате огромный пласт живой правды о войне так и не дошел до историков, писателей и журналистов, а значит, и до широкой читательской аудитории. Хотя и были исключения, к примеру, архив Белгородского обкома КПСС, а ныне Центр хранения документации новейшей истории, где по крупицам собирали ценнейший материал — рукописи ветеранов. Но в основном авторам, писавшим о Великой Отечественной, приходилось пользоваться лишь разрешенными, а значит, основательно подчищенными и выхолощенными источниками.