Вера даже обиделась на фирму, когда нас хотели поселить в разных номерах и поменялась, чтобы жить в одном. Жаль, меня этот порыв не насторожил сразу. Роль компаньонки я провалила сразу. На очередное предложение «Хочешь посмотреть фотографию моего внучека? Дочка только что прислала» я резко ответила «Не хочу». То есть просто честно ответила, но Вера восприняла отказ как хамство и надулась. «Ты не женщина, ты не понимаешь».
И началась моя вторая роль в верином спектакле, роль морально затраханного супруга. «Ты храпишь». («Выпейте снотворное вместо того, чтобы полночи висеть в чате со своими подругами» «Чем тебе не нравятся мои подруги?» «Подруги как подруги. Почему они должны мне нравиться?»). «Мне мужчина каждое утро дарил букет ромашек. У тебя такого никогда не было». («И на столько его хватило?» «На четыре года»). «После тебя столько волос в раковине. Сильно выпадают».(«Длинные, просто ломаются»). «Возьми нам еще бутылку вина. Мне неудобно у официантов просить». («Вам хочется выпить, вы и просите» и т. д.)
Мне не впервые попадаются женщины с трепетным отношением к раковине. Как будто это их персональный кошачий лоток. Через неделю сосуществования в одной комнате у меня было полное впечатление, что я не только в раковину бреюсь, но еще туда и ссу, причем стоя и на глазах у Веры. Несмотря на все подсознательные усилия Веры, виртуальный хуй не вставал. Зато восстал дикий внутренний мужик.
Инициативу познакомиться со Шреком проявила Вера («Вон какой интересный мужчина, один, скучает»). У него было настоящее имя, которое я не помню, но он реально был похож на Шрека. И не скучал. Тем не менее, познакомились и немного потусили.
Вечером в день заезда я, Вера и Шрек пошли гулять по Лоретту. Дошли до конца набережной, решили подняться к памятнику Донье Маринере, верной морячке. Лесенка шла зигзагами, образуя несколько укромных ниш, прикрытых с другой стороны деревьями. В одной из ниш три молодые девицы занимались гипертрофированным сексом с бутылкой колы. Одной уже было хорошо. Не знаю, из какой страны девицы приехали, стонут везде одинаково.
— Ужас, — сказала Вера. — А мы еще до памятника не дошли.
На площадке Маринеры не было ничего предосудительного. Несколько подгулявших туристов смотрели на море и на звезды. Мы тоже постояли и посмотрели. Спустились другой дорогой. Шрек купил в лавке бутылку вина, мы ее выпили на пляже, и он полез купаться. Представьте бегемота, который плещется на мелководье с блаженным выражением лица.
— Хорошо!
— Эй, вы не боитесь, пьяный и ночью в море? Шаг назад — и там сразу глубоко.
— Днем я на солнце обгораю.
Поэтому днем Шрек просто пил и лежал ничком на пляже. Одетый. Иногда он вообще не приходил. Номер Шрека был покруче, в главном корпусе. Наш был больше похож на студенческую общагу, где «кондиционер» состоял из мотора, воздуховода и десятилитровой бутыли воды. Эта штука ревела, в бутыли поднимались волны, но, как ни странно, воздух охлаждала. На крыше были теннисные столики, небольшой бассейн и джакузи, где Шрек обычно зависал. Меня крыша больше чем на час не увлекла. Я люблю простор. Да и в джакузи лучше сидеть с кем-то, а не в одиночку. Это уж, извините, французские привычки.
— Шрек, вы на море почти не ходите. Зачем тогда ехать в такую даль, да еще так неудобно, автобусом?
— Мне все равно куда ехать. Я два раза в год, в мае и в сентябре, когда мертвые сезоны в торговле, прихожу на турфирму и говорю: дайте путевку. По фиг, сколько стоит. Беру и еду, куда дадут.
Это был дешевый тур, и жил он в трехзвездочном отеле. Что сколько стоит, никому не по фиг. Подругу жизни он с собой не взял. Мы-то, интеллигенты-голодранцы, кого только с собой не тянем.
— Вот и дали вам тур на море, а вы даже не плаваете.
— Подумаешь, не плаваю. Бывает, с верхней полки в магазине опрокинешь ящик, болты, шурупы, саморезы ебаные на голову сыплются, взял бы весь магазин и расхуячил к чертям. А вспомнишь море, вечер какой, небо Испании — и можно жить дальше.
Чем дальше в Лоретте, тем больше портились мои отношения с Верой и Шреком. Есть люди, которых я раздражаю только потому, что никогда не буду с ними спать. Мотивация Веры, не исключено, была схожего толка, хотя лейтмотивом ее грез оставался гипотетический «мужчина».
— Ты очень много ешь и не поправляешься. С генами повезло — такая фигура!
— Вы для своего возраста тоже неплохо сохранились.
— Ты сначала доживи до моего возраста, и посмотрим, что из тебя получится.
— Начну работать моделью (мрачно шучу, но Вера принимает всерьез).
— Ха! Растолстеешь, все обвиснет, я живой пример. Я тоже в молодости стройная была.