— Дай мне твоей воды из ручья. Пересохло во рту.
— Может, виски? Кофе?
— Нет, ТОЙ воды. — Так она произнесла это слово. — Из ручья.
Она взяла чашку из моих рук, глянула на нее и сказала:
— Хорошо бы еще муравей на поверхности воды. Я бы его сдунула и только потом выпила.
— Знаешь, — сказала она еще через три минуты, — я, кажется, перехожу в твою религию. Ты, конечно, не буддист, у тебя что-то другое. Наверно, далеко в лесу у тебя есть старое дерево, ты в его стволе вырезал лицо идола и ходишь к нему молиться. Но это мне начинает нравиться. Может, научишь и меня кланяться деревяшкам?
— Я кланяюсь только живому.
— В прошлый раз ты хотела мне рассказать о какой-то своей знакомой.
— Прошлый раз уже так далеко… Ты не помнишь, о чем тогда шел разговор?
— Ты говорила об этом чудаке-миллионере.
— А-а… А вслед за ним я должна была рассказать о своей подруге. Но тогда тому рассказу не пришло еще время. В самом деле интереснейший вариант. Слушай же.
Кристина лежала на спине и говорила негромко:
— У моей подруги, Синтии, есть богатый любовник. Ну, объяснения тут не нужны. Есть, и слава богу. Она не замужем, то есть была, но разошлась. Этот любовник, еще, кстати говоря, не старый, ежемесячно дает ей "на шпильки" и время от времени преподносит дорогие подарки: серьги, шубку (не шубу), кольцо… На работе она старается их не показывать, но все всё равно знают, что кто-то богатый у нее есть. А делится секретами она со мной. Главный: ей понадобилась в ее, в общем-то налаженной жизни, отдушина (the air-hole). Подавай ей отдушину, и всё! А знаешь, когда человеку нужна отдушина, это написано на лице, хотя человек и пытается скрыть сложный иероглиф, в который тайное складывается на женском лице. И этот иероглиф легко прочитал, лишь глянув на нее, на выставке модной живописи лохматый художник. И подошел к ней. И сказал какие-то чепуховые слова. Чепуховые, но она мгновенно поняла, что он — именно та отдушина, какую она ищет. Может, он вообще что-то хрюкнул… Художник оставил ей свой телефон и адрес (мол, там у меня самые интересные холсты), и она вскорости пришла к нему. И холсты были интересны, и все остальное — тоже. И она стала к нему приходить. Лохматый, бородатый, всегда пахнет выпивкой, руки в краске, спаленка крохотная, все углы завалены исписанными холстами, мужичьим барахлом — а она от своего художника просто млеет! Он уткнется в ее грудь жесткой бородой, что-то мычит, а ей кажется, что она в раю. Вот так. Тебе еще интересно?
— Рассказывай.
— А больше и нечего. То ли ей нравится ворованное, то ли нора, в которой она прячется вместе с ним ото всего на свете. Не хочешь предложить еще один вариант, писатель?
— Ты сама сказала: борода и мычание.
— Я еще сказала: ворованное. — Кристина слово выделила. — Может, она тайная клептоманка.
— Не очень-то она любит своего миллионера.
— Да. А насчет мычания я вот что скажу. Ты не думай, что ты меня чем-то привлек. Вот уж нет! Это всё твой лес. Лес, луг, цветыт… Пчелы, шмели. Вся эта дремучесть, она-то и будит первобытные инстинкты! И вообще, ты паук, который сплел здесь паутину, а я, бедная женщина-муха, летела-летела и вдруг попала в твою сеть. Ты все понял, хитрый отшельник? Ты ведь ради охоты даже модно постригся!
Я помалкивал, как помалкивал бы любой мужик на моем месте. Кристина спешно латала брешь в своих кружевах.
Женщина рядом со мной вздохнула, завела руки за голову.
Вокруг была редчайшая тишина. Даже холодильника не было слышно.
— Другое измерение… А если признаться, ты — выход. Отдушина. Ты сам придумал себя таким?
— Я-то думал, что придумал себя для себя.
— А оказалось — еще для кого-то. Мне, оказывается, был нужен бирюк, мимо которого я могу проехать, и могу остановиться. Зависит от настроения, каприза, мимолетного желания. От погоды наконец…
— Ты начинаешь обижать.
— Прости… Я ведь сказала тебе несколько дней назад, что ты становишься потребостью. Вот и держись за эти слова. А на остальные не обращай внимания. Может быть, ты встанешь и нальешь нам по капельке виски?
Кристина уезжала, когда небо над лугом, прилежащее к горизонту, начало зеленеть. Садясь в машину, она заметила:
— Дома скажу, что попала в трафик. Так ты теперь догадываешься, кто ты такой?
— Паук. Трафик. Затор на дороге. Когда тебя ждать?
— Не знаю. Там, — она показала рукой в сторону шоссе, — столько всего… Будешь ждать?
— Буду.