Итак, когда выпал снег, я вышел в магазин, купил флягу "Белой лошади", дома соорудил бутерброды с колбасой, сыром и соленым лососем, не забыл про бутылку воды и спустился к своей "хонде". Набережная, Гудзон, силуэты грузовых судов, мост, вид через Гудзон на Манхэттен, плата за проезд, вот и пригород, еще одна плата за проезд, смена трасс, наконец моя дорога. Вот и начались безлистые (кроме рыжеющих дубов) леса. Неинтересное зрелище — безлистые леса, тут поневоле повышаешь скорость.
У места, где стоял (или еще стоит) мой домик, сердце забилось учащенно. Я могу увидеть на его месте что угодно. Притормозил у знакомого кустарника, увидел над ним целую крышу и трубу с навершием. Цел!
Я съехал на гравий, остановил машину, взял сумку с едой и выпивкой и пошел по нетронутому снегу к дому. И дверь ведь может быть взломана… Нет, дверь цела, на стуаеньках крыльца лежит снег. На снегу следы двух передних лапок: наверно, приходила в гости лисица. Встала на задние лапы, оперлась передними в крыльцо и обнюхала дверь. Я отодрал от окна два листа шифера, которыми прикрыл его от возможного любопытного медведя. Доска на крыльце под моей ногой не скрипнула, как прежде, приветствуя хозяина. Значит, отсырела, разбухла. Я вставил ключ в замок, потянул на себя ручку. Холодильник на месте, закрыт. Закрыта и дверь в комнату, как я оставил. Я вошел… как пусто! И как холодно! И окно, конечно, грязно от пыли и дождей. Только на обеденном столе мерзнет Кристинин плюшевый котенок.
Низенькая скамеечка стоит у камина. Я сел, подтянул к себе обеденный стул, положил на него сумку. В камине все так, как было сделано в последний мой день здесь: дрова, набор лучинок, бумага. Горка дров на случай моего приезда сюда рядом с камином. Экий я умница. Я вынул спички, чиркнул одной, поднес малый огонек к бумаге. Огонек нехотя (бумага отсырела) схватился за нее. Загорелись кончики лучины. Огонь стал лизать поленья. Авось, проймет плотную древесину. Полешки стали заниматься. Ну, ну, дрова!..
Горят. Но до тепла еще далеко, дрожь, которая сразу же пробрала меня в домике, я все еще не могу унять.
И еще что-то не давало мне покоя. Да, грязное окно! Я встал, взял на этажерке остаток рулона баунти, оторвал четыре квадрата, скомкал их, плеснул водой из бутылки, открыл окно (температура в комнате и во дворе одинаковая) и протер стекла. Не забыл глянуть на луг: снег пал небольшой, но сухие корзинки морковника забелели, и было похоже, что цветут ромашки. От чистых стекол в комнате сразу посветлело, и еще — от разгоревшегося огня в камине.
Я снова сел, достал из сумки флягу "Лошади" и бутерброд с лососем. Отвернул пробку, глотнул. Подождал, пока обжигающий глоток не докатился до желудка. Ну вот, уже лучше, хотя дрожь еще не проходит. Теперь пора бутерброда. И смотрения на огонь.
Такая тишина вокруг! Только чуть потрескивают дрова в камине. Тепло стало доходить до меня. Согрело колени, я протянул к камину руки. Расстегнул куртку. Глотнул из фляги еще. Там осталась половина. Совсем хорошо. "Слушай, мой друг, тишину…"…
Наверно, я мог бы пожить здесь какое-то время и зимой. Пока кто-нибудь не разбомбит того идиота на "ниссане". Да, мог бы пожить здесь и зимой. Ради человеческого голоса у меня есть сэлфон. Если припрет, поговорю с дочерью. Есть двое-трое приятелей, с которыми можно переброситься словцом. Камин, диван, обеденный стол, бумага… Правда, трудно будет без компьютера, я к нему привык. Но ведь и компьютер можно прихватить с собой. Впрочем, вечера, наверно, здесь ужасно тоскливы. Да и сам я, "жаворонок", по вечерам не самое интересное существо…
Боже, какая тишина!
Нет, ночью здесь, наверняка просто страшно. Вдруг медведь-шатун заглянет в окно. Или какой-то бродяга, присмотрев домик днем, решит приспособить его под ночлег…
Породнившийся с тишиной слух легко уловил скрип снега под чьими-то ногами. Накаркал! Кто?!
В дверь постучали. Я встал. Не прятаться же под диван. Вышел в коридор-кухню.