Ночь шаталась вокруг дома, терлась о стены, еле слышно шурша мышиными лапами. Многоглазая ночь, среброглазая ночь, она с надеждой заглядывала в запылившиеся окна, выжидая, когда потухнет последняя свеча. В спальне свечи были повсюду – на трюмо, на зеркале, в изголовье кровати. Даже на подоконниках, в опасной близости от занавесок. Мелкие кружочки, залитые в тонкую жесть, длинные церковные палки, толстенные рождественские бомбы, ароматизированные и обычные, – свечей было разных без счету.
Старый продавленный диван скрипел при малейшем движении, но менять его Вера отказывалась наотрез. Они даже немного повздорили, когда Илья приволок шикарную кровать с дорогущим матрасом – разобрал и вынес из домика москвичей, приезжавших в деревню на лето.
– Это… это… Блин, Котов, ты чем думал вообще?! Это же как сапоги с покойника снять!
Добрая Вера всегда называла его ласково: Илюшей или Люшкой. Сердитая Верка – только по фамилии. Сам Илья не видел ничего зазорного в том, чтобы взять из пустого дома никому не нужную кровать. Да и, в конце концов, не умер же на ней никто. Но жена уперлась всерьез. На предложение вернуть обратно еду, дрова, генератор, все, что они так или иначе брали уже несколько месяцев, Вера ответила:
– Не путай теплое с мягким, Котов! Это другое… Без этого не прожить. А без кровати… Проживем как-нибудь без кровати.
И жили без кровати. Был, конечно, вариант, который устраивал обоих: взять новую, прямо в магазине, но ехать ради этого в Слободской не хотелось. Не готовы оказались Котовы к такому путешествию. Немного позже, говорили они друг другу. Не сейчас. Надо выждать время.
Они находили тысячу причин, чтобы не ехать сегодня, и две тысячи, чтобы не ехать завтра. Когда прошел первый шок, когда пришло понимание, что жизнь – их жизнь – не остановилась, они научились шутить и смеяться над происшедшим. Но ни Илья, ни Вера никогда всерьез не думали сесть в старенькую фермерскую газель и покинуть деревню. Единственной причиной, якорем, удерживающим их на месте, был страх. Они боялись, что мир может оказаться именно таким, каким они его представляли.
Диван скрипел, когда они занимались любовью, когда ворочались во сне и даже когда просто лежали, обнявшись, обсуждая, как наконец-таки вернутся в Киров из этого затянувшегося отпуска. Потому что надо, пора, да-да, давно пора. Все-таки там – квартира, родные стены, и, как знать, вдруг остался кто-то еще, кроме них двоих? Но всякий раз они придумывали новое оправдание, чтобы отложить поездку еще ненадолго.
– Вообще-то бессмысленная затея, – зевая, сказал Илья. – Тебе здесь плохо, что ли?
Рука его поглаживала Верину грудь. Вспоминая день, наполненный запахом травы и женского тела, он блаженно улыбался.
– Вселенная подарила нам личный рай…
– Бог, – поправила его Вера.
Вера никогда не была религиозной. Ну да, крестик носила, ходила в церковь на Рождество и отвечала: «Воистину воскресе!» на Пасху – обычная ролевая игра городского жителя. Но с недавних пор начала относиться к этому крайне серьезно. Конец Света меняет мировоззрение, как ни крути.
– Хорошо, Бог, – не стал спорить Илья. – Твой Бог подарил нам персональный рай. Живи, радуйся, населяй Землю новыми людьми… А ты вместо этого хочешь кататься по мертвым городам, выискивая непонятно чего!
– Людей, Люшка. Людей. Таких же, как мы. Не может быть такого, чтобы Бог оставил только нас…
– О, опять великий всемогущий Бог! – проворчал Илья. – Сколько можно-то? Твой воображаемый друг начинает меня тревожить!
– Бог есть. Он за нами следит. Приглядывает, чтобы все у нас было хорошо, – упрямо сказала Вера. – Должны быть еще такие же, как мы. Обязательно.
– Это еще почему?
– А потому что иначе ни о каком «заселении Земли» речи быть не может. – Вера передернула плечами. – Это мерзко!
Илья сдавленно захрюкал, и Вера пихнула его локтем в бок:
– Знаешь, Люшка, ты сейчас говоришь, как крестьянин средневековый. У них тоже мир сразу за околицей заканчивался. Ну, максимум за околицей соседней деревни. Откуда ты знаешь, что никого нет?
– Телевизор, сотовая связь, интер… – начал загибать пальцы Илья.
– Тьфу, тьфу, тьфу, зануда на корабле! – перебила Вера. – В село перестал приезжать гонец от князя, значит, больше никого нет: ни гонца, ни мытарей княжеских, ни самого князя. Глупость какая!
Она фыркнула, а Илья, выждав секунду, продолжил:
– …интернет, даже радио – ничего не работает. В деревнях – ни одного человека, кроме нас. Города пустые стоят…
– Да много ты их видел, городов этих?! – Вера заливисто расхохоталась. – Ой, не могу! Интернета нет, телек не работает, новостей никаких – но всё, всё! Города стоят пустые, это ты знаешь точно!